Скажу откровенно: когда спустя час пятьдесят минут я высадил Рони у дверей его дома на Тридцать седьмой улице и уехал, мне по-прежнему было невдомек, что он обо мне думает. За всю дорогу он произнес не больше пятидесяти слов, предоставив мне самому решать, стоит ли заезжать в полицию, чтобы сообщить о постигшей нас беде. Я решил, что стоит, поскольку знал: Сол и Рут наверняка уже покинули пределы округа. Впрочем, смешно было надеяться, что бедняга, который все еще приходил в себя после мастерского приема, проведенного Рут Брэйди, станет болтать без умолку. Я так и не понял, что крылось за его поведением: безмолвное сочувствие к собрату по несчастью или желание разобраться со мной позже, после того как к нему вернется способность соображать.
Когда я въехал в гараж на Одиннадцатой авеню, часы на приборной панели показывали двенадцать минут второго. Захватив с собой только портфель из кожи карибу и бросив остальные вещи в багажнике, я свернул на Тридцать пятую улицу и направился к дому. Настроение у меня значительно улучшилось; теперь я мог смело смотреть в лицо Вулфу, а в голове наконец прояснилось. В конце концов, выходные прошли неплохо, если не считать того, что я был голоден как зверь. Поднимаясь на крыльцо, я предвкушал ночное пиршество на кухне, поскольку знал, что холодильник заботами Вулфа и Фрица Бреннера забит до отказа.
Я вставил ключ в замок и повернул ручку, но дверь приоткрылась лишь на два дюйма. Я удивился, ведь если дома ожидали моего возвращения, Фриц и Вулф, как правило, не запирались на цепочку, ну разве что в исключительных случаях. Я надавил на звонок, через секунду на крыльце включился свет и через щель донесся голос Фрица:
– Арчи, ты?
Это показалось мне не менее странным, потому что он отлично видел меня через одностороннюю стеклянную панель. Но я не стал артачиться и послушно заверил Фрица, что это в самом деле я, после чего меня пустили внутрь. Не успел я переступить порог, как он снова запер дверь и накинул цепочку. Здесь мне настал черед изумиться в третий раз: Вулфу давно пора было быть в постели, но он был здесь – стоял в дверях кабинета, сердито уставившись на меня.
Я поздоровался и добавил:
– Так-то вы меня ждете? Что тут за баррикады? Кто-нибудь покушался на орхидеи? – Я повернулся к Фрицу. – Я так голоден, что соглашусь даже на твою стряпню.
И я двинул на кухню, но Вулф меня остановил.
– Заходи сюда! – скомандовал он. – Фриц, ты не принесешь поднос с едой?
Еще одна странность. Я последовал за Вулфом в кабинет. Как выяснилось позже, кое-что произошло, и он был готов не ложиться всю ночь, чтобы поделиться со мной. Но то, что я сейчас сказал, на некоторое время отодвинуло эти новости на второй план. Для него не было ничего важнее еды, даже если речь шла о жизни и смерти. Опустившись в кресло за своим письменным столом, он спросил:
– С чего это ты оголодал? У мистера Сперлинга не принято кормить гостей?
– Вовсе нет. – Я сел. – Жратва хоть куда, зато там что-то подсыпают