Вчера Макри увидела на боковой стене дома послание, написанное кровью: «Убирайтесь, или убьём ушастую тварь». Она тут же позвала мать, а вскоре они нашли выпотрошенного любимого домашнего кота. Его быстро похоронили, не показав впечатлительной Фиаме, но горе девочки было безутешно. Тогда Шанна решила, что больше откладывать нельзя, или следующая надпись окажется написанной кровью её младшей дочери.
– Ты не виновата, – успокаивала в тот день Шанна свою маленькую Фиаму. – Кто вообще мог знать, что в тебе пробудится сила суккуба. Вы с Макри словно две половинки: она влюбляет в себя, а ты вытягиваешь силу.
Но никакие слова не могли вернуть девочке её единственного живого друга. Другим был Ветер, но он никогда не отвечал Фиаме, хоть и всегда слушал.
Дом решено было оставить. Узнав, что Макри отправляется в путешествие, чтобы научиться управлять своим странным даром, Ламия сбежала из дома и предложила отправиться вместе, заодно разыскивая вампиров. В детстве Ламия встретила одного, и он оставил на девочке Проклятую метку. С годами сила метки росла, люди интуитивно чувствовали проклятие и избегали Ламию. Став изгоем среди людей, девушка нашла себе друзей среди ненавистных в деревне дочерей Шанны и сдружилась со всей семьёй. Ламия мечтала отправиться на поиски вампира, оставившего метку, но боялась. Решение Шанны покинуть деревню подтолкнуло к действию и Ламию.
Как бы Шанна не хотела оставить дочерей при себе, она понимала, что у каждой из них свой путь. Ашура уже несколько оборотов ощущала странную чужую силу, исходившую от её младшей дочери. Когда же она услышала разговор деревенского магистра со старостой, сразу поняла, что речь о Фиаме. Магистр чувствовал силу магии Воздуха, но не мог определить человека, её носителя. Если бы он хоть раз обратил взгляд на Фиаму, он бы всё понял. Тогда же Шанна решила, что девочку нужно отдавать в Академию магии Воздуха во что бы то ни стало.
Фиама избегала весь дом, но наконец нашла, что одеть в дорогу и переоделась. Она глянула на себя – выглядела полукровка странно. К косичкам больше подошёл бы сарафан, а не рубашка, голубые глаза казались серыми в сочетании с коричневым цветом одежды, а длинные заострённые уши в принципе не вписывались в простой деревенский вид. Перчатки на руках в конце лета выглядели глупо, они подошли бы к плащу или куртке, либо к вечернему наряду.
Скорчив рожу, Фиама махнула рукой и бросила последний взгляд на родную комнату, в которой, вместе с Макри, прожила с самого рождения. Она спрятала свои детские