– Никому вы не сочувствуете! Если бы сочувствовали, не стали бы делать этого… В самый ужасный день в нашей жизни. – Ее голос дрогнул. – Мы просто хотим остаться одни. А вам всем следует стыдиться себя.
Сэм напрасно искала необходимые в таких случаях слова, а потому лишь опустила голову. Женщина была права. Ей следовало стыдиться себя, и она действительно стыдилась.
– Миссис Коннорс, я ненавижу эту часть своей работы. Если бы я могла, то отказалась бы выполнять ее. Но я знаю по опыту, что иногда люди сами хотят отдать последнюю дань памяти своим умершим близким, стремятся поговорить с кем-то, кому под силу правдиво поведать миру их историю, описать их горе. Вот и вы могли бы, например, рассказать о том, какой героизм проявил ваш муж, пытаясь спасти сына.
Слезы брызнули из глаз женщины, когда она сделала движение, чтобы закрыть дверь.
– Не говорите о них так, будто знали их. Вы о них не знаете ничего.
– Верно, не знаю, но, к несчастью, мне крайне необходимо получить информацию. У всех репортеров, собравшихся здесь, включая меня, есть суровое и бессердечное начальство, которое не позволит нам вернуться домой к своим семьям, пока вы не побеседуете хотя бы с одним из нас.
– А если я откажусь? – Миссис Коннорс смотрела на нее сквозь щель уже почти закрывшейся двери.
– Они поговорят с другими членами вашей семьи или с местными лавочниками или же вообще напишут репортажи на основе непроверенных данных, полученных у ваших соседей. Безусловно, доброжелательных, но незнающих, как все случилось на самом деле. – Сэм сделала паузу. – И тогда все это останется в памяти читателей на долгие годы, что наверняка только еще сильнее опечалит вас.
Теперь женщина сама опустила взгляд, плечи ее поникли. Она была сломлена. Сэм ненавидела себя.
– Это для вас. – Она положила букет цветов на порог. – Хотя на самом деле я купила их для своей бабушки, у которой сегодня день рождения, но, уверена, она сама пожелала бы, чтобы цветы я отдала именно вам. Пожалуйста, еще раз примите мои искренние извинения за попытку вторжения. Та белая «нова» – это моя машина, а вот моя визитная карточка. Я подожду еще полчаса, а потом уеду. Больше я вас не побеспокою. – И она начала спускаться вниз по дорожке, осторожно, стараясь не упасть на своих высоченных каблуках, чтобы не позабавить тем самым заскучавшую толпу репортеров.
– Я смогу сначала проверить, что именно вы напишите? – чуть слышно спросила миссис Коннорс.
Сэм резко развернулась.
– Разумеется. Вы сможете прочитать каждое слово, прежде чем я отправлю материал в печать. – И она мягко улыбнулась женщине, разглядывавшей зажатый в кулаке мокрый от слез носовой платок.
В то же время Сэм заметила, что старуха из соседнего дома стояла теперь в проеме своей входной двери, по-прежнему пристально глядя на нее. Ей, вероятно, уже перевалило за девяносто. Каково это, дожить до столь преклонных лет, стать настолько дряхлой? Она действительно опиралась