Зарина, я надеюсь, что ты жива. Хочу, чтобы мой смысл жизни был связан с жизнью, а не со смертью.
«Надеюсь» и «хочу» – не значит, что так и будет.
Посмотрим. До того, как это станет актуальным, мне надо победить беляка, а в идеале— всех беляков вместе. Тогда мое счастье с Зариной сможет быть настоящим. Вот об этом и надо думать в первую очередь.
Солнце висело уже достаточно высоко, от реки несло свежестью и прохладой, пахло остатками вчерашнего костра. Елка, судя по всему, давно проснулась и под моей закинутой за голову рукой тихо дышала в подмышку. До сих пор мне казалось, что мне в жизни досталось. Досталось, конечно, но я жив, здоров и готов к свершениям во имя будущего, а Елка… Не представляю, что ей пришлось испытать. И не хочу представлять.
Я вытащил руку из-под головы и притянул Елку к своему боку. Она прижалась радостно и опасливо. Так мы лежали долго, не шелохнувшись, чтобы не потревожить «вселенское зло», обитавшее в нескольких метрах.
Мне хотелось быстрее выехать и, наконец, приехать куда-нибудь, чтобы ситуация хоть как-то изменилась. Возможно, дальше будет хуже. А разве сейчас хорошо? Я не могу нанести гарантированного удара, а без этого существование теряет смысл. Я – тело. Я ем, пью, исполняю приказы. Если убрать из перечня работу на хозяйку, то – веду жизнь беляка, пустую, никчемную, счастливую от простых физических удовольствий. Фактически – веду жизнь обезьяны (в этом беляки правы). Современная мне наука говорит, что обезьяна превратилась в человека, когда взяла в руки палку. То есть, обезьяны, счастливые самим фактом существования, с помощью палки стали несчастными: одним постоянно чего-то не хватает, и палками они заставляют других делать или добывать это. О том, что вторые еще более несчастны, и говорить не стоит. Может быть, бросим палки и полезем обратно на деревья?
Если счастье – есть, пить и удовлетворять прочие потребности, то да, это замечательный выход. Многие давно сидят на деревьях, не подозревая об этом. Чтобы увидеть себя на дереве, нужно посмотреть со стороны, то есть слезть с дерева, потому и не видим. А какой еще путь остается, чтобы из счастливой обезьяны стать счастливым человеком минуя этап человека недовольного?
Наверное, надо знать, зачем живешь. Это ли делает из обезьяны человека – не знаю, пусть философы отвечают. Мне хватало факта, что моя первоочередная цель известна, и я к ней всей душой стремлюсь. Совсем не благая цель. Ради такой не стоит становиться человеком. Но чтобы оставаться человеком, я должен к этой цели стремиться.
Убить Еву.
За такие цели надо судить и казнить. Возможно, позже я себя осужу. Или нет. Посмотрим, когда победим.
Если победим.
Нет, все же «когда», иначе мы не люди, а обезьяны.
Как