Арлекин моего сердца. Александра Шервинская

нравится, он просто тащится от него. – Давай обсудим, как говорится, «на берегу». В чём проблема? Элис, я не хочу причинять тебе боль или как-то унижать тебя сверх меры, но для того, чтобы соблюсти баланс, мне нужно знать о тебе всё. Итак?

      – У меня очень узкая попа, – пробормотала я и мучительно покраснела. Ну не привыкла я обсуждать такие вещи, особенно с мужчиной. – Я практически никогда не занимаюсь сексом…так.

      – Конечно, будет узкая, если тебя в неё не трахают, – спокойно ответил Макс, наслаждаясь моим смущением и подливая вино в бокалы. – Хорошо, что ты сказала, а то мог бы порвать, а я, повторю, не хотел бы причинять тебе лишнюю боль.

      – Лишнюю? – зацепилась я за слово, машинально принимая вновь полный бокал. – То есть боль причинять ты мне планируешь? Ты что, садист?

      – Нет, не пугайся, -Макс устроился поудобнее. – Садо-мазо привлекает меня постольку-поскольку, я не фанат. Хотя какие-то фишки мне нравятся, и я однозначно их на тебе опробую. Максимально безболезненные, обещаю. И потом, знаешь, когда тебя в течение пары часов непрерывно имеет человек десять, я думаю, потом болит всё. Я имел в виду именно эту боль.

      – Десять?! – я поперхнулась вином. – Десять? Ты сумасшедший?

      – Ну, может, меньше. У меня есть определённый круг друзей и партнёров по играм. Сюжеты придумываются разные, но нам всем надоели силиконовые сиськи и накачанные губы. И готовность за деньги сделать всё и даже больше. Да и знать, что до тебя ее имело сотни три только за последние пару лет Да ну на фиг. Противно. А вот ты… Ты не шлюха, не дурная малолетка, не подстилка. Ты будешь стесняться, сопротивляться. Прелесть!

      – Нет, ты точно ненормальный, – от нарисованных «радужных» перспектив меня уже ощутимо потряхивало. Да и алкоголь сказывался. – Я не буду трахаться с толпой озабоченных мужиков.

      – А за каждое слово «нет» я буду добавлять неделю к сроку. На первый раз, так и быть, прощаю.

      Я посмотрела ему в глаза и поняла, что он не шутит. И стало так жутко, так страшно, что затряслись руки и я вынуждена была поставить бокал на стол.