– Человек, который отравил тебя покататься, нарушил много правил. Даже если ты опытная всадница, это глупый риск.
– Это мой первый раз! – в шестнадцать такие слова из моих уст заставили меня покраснеть еще больше. – В смысле, первый раз сверху… на этой… на этой лошади!
Ахмет оглянулся на группу. – Я должен вернуться к ним… Вот, – он достал из небольшого рюкзака на своей спине черный маркер и записал свой номер телефона на моей коже. Прямо по внутренней стороне рук от локтя до запястья. – Позвони мне, я научу. Обратно иди пешком. Конь знает дорогу, если вырвется, отпусти.
– Ладно, – кивнула я.
Вернувшись через час обратно к денникам, уставшая и обгоревшая, я увидела, что моя звезда, сбежавшая через первые десять минут, пьет водичку и ржет во все горло. Над туристкой, возомнившей себя всадницей. Девчонки дожидались меня на пляже, загорая на полотенцах. Они решили, что я успела набить тату, видя издалека черные росчерки на коже.
– Ты позвонишь ему? – обрадовалась Настя, протягивая мне крем от загара. – Обалдеть! А сколько ему лет?
– Не знаю, может, двадцать, – пожала я плечами.
– Двадцать!? Такой взрослый!
– Всего на четыре года старше…
– Это много! Ты школьница, а он уже на втором курсе учится! Смотри, еще станешь его пятой женой!
Я посмеялась с ними и вернулась в отель. Номер его телефона переписала помадой на зеркало. Не потому, что у меня не было блокнота. Просто мне всю жизнь хотелось написать что-нибудь помадой по стеклу. На следующий день я отправила смс. Он ответил через полчаса, сказав, что будет ждать возле пляжа, по соседству с нашим. Встречу назначил на 7 утра, что тут же отбило во мне желание.
– Я сама разбужу тебя! – натаивала Настя, которая жила со мной в одной комнате. Она заплетала мне на голове сложную французскую косу и уже в третий раз требовала описать его внешность. – Он же работает! Учить тебя будет до начала смены!
– А если меня похитят и на органы продадут!?
– Ну, давай я пойду с тобой? – предложила подруга.
– Давай! – тут же согласилась я. Вдвоем не так страшно, если похитят.
Мы с Настей пришли на пляж сонные и немного потрепанные. Вчера после ужина, началось дурака валяние. Мы начали кидаться подушками, а потом почему-то йогуртами и арбузами. По комнате витал запах кислого молока, а уборщица орала на нас, чтобы мы сами убирали этот срач. Пришлось вычищать.
У меня в косе застряла пара косточек от арбуза. Ахмед улыбнулся, стряхивая их.
– Мы не бомжихи… просто у нас каникулы! Это Настя, – представила я подругу, – она последит, чтобы меня не расчленили на органы.
– Ахмед! – пожал он ей руку. Я видела, как она засмущалась. Без защитной черной каски парень оказался еще симпатичней, чем я описывала. Тугие рукава майки огибали его накаченные руки. Загар оттенял белые зубы. Карие глаза смотрели на нас с добротой какой-то братской опекой. Я совсем перестала думать про расчлиненку,