На питомнике задребезжали стёкла, а это был верный признак того, что вертолёт подполковника Гостева наконец оторвался от нашей грешной земли. Значит, очень трудный для капитана Пустого разговор закончился…
– Разрешите войти? – спросила я, заглянув в канцелярию.
– Заходи, – ответил начальник тихим голосом откуда-то из-за облака табачного дыма.
Да, накурено было страшно. Я чуть ли не на ощупь нашла стул и присела на краешек. Помолчали.
– Значится так, Наташка. Поговорили, в общем, по душам. Неплохой мужик этот Гостев. Сама понимаешь, чтобы хоть как-то оправдаться, мне пришлось доложить о существовании подземного хода. Хотя не думал я, что он поверит. Поверил. Мало того – обещал помочь. В том смысле, что попробовать поднять архивы НКВД сорокового года, через друзей, конечно. А он, если сказал, то сделает. Я ведь его ещё по Афгану знаю. Несправедливо обошлись тогда с мужиком. Можно сказать, насрали в душу…
– Я слышала что-то.
– Вот именно, – неожиданно зло сказал Пустой, – что-то! А мне, да и всем нам, этот случай, можно сказать, жизнь перевернул… Готовили мы тогда ликвидацию банды «духов», засевших в одном высокогорном кишлаке. Причём, численность их превышала, по данным разведки, тысячу человек. Вооружены, суки, по последнему слову. Но в общем порешили так. Наша маневренная группа под командованием Гостева выставит заслоны и будет подниматься вверх «по зелёнке», всё больше сжимая кольцо окружения. А сверху прямо на кишлак сбросят десантников. Ракетами нельзя было, там около двухсот наших пленных удерживалось. Сказано – сделано. И попали мы, я тебе скажу, в настоящий ад. Короче, наши десантнички задержались с вылетом. Причём, ни мало ни много – на три часа. Ты представляешь, что такое лезть по горам вверх под ураганным пулеметным огнём? Так и карабкались. А когда уже ворвались в кишлак и почти всех «духов» перемочили, с неба посыпались наши доблестные голубые береты. Пленных, конечно, не спасли. А когда подвели итоги, то их полковнику – золотую звезду, мать его за ногу, ну а Гостеву – одну звезду