– Как вам эта экспозиция? – раздался звучный, хорошо поставленный голос Коринны Андреевны, и сама она обозначилась в дверях с подносом в одной руке и чайником в другой. – Мы с Ниночкой решили перед праздником украсить нашу библиотеку работами Рогожина. Все-таки он один из лучших наших фотографов, хотя некоторые упрекают его в однообразии, – доверительно добавила она, косясь на ближнюю фотографию. – Но я полагаю, что это намного выразительнее, чем живое банальное дерево, увешанное игрушками, не так ли?
Маша любила банальные деревья, обвешанные игрушками, но возражать не стала. Она сидела на диванчике рядом с милой рыжеволосой женщиной и толстяком, похожим на постаревшего Карлсона без моторчика, и ожидала, когда же появятся остальные писатели – маститые.
– Если вы обратили внимание, господа детские писатели, – продолжала заведующая, – рамки фотограф делал лично, не доверяя это занятие никому. И каждая фотография сопровождается стихотворением, которое Рогожин тоже придумал сам. Очень советую вам их оценить. В самом низу, под рамкой.
Все дружно рванулись читать стихи. Две минуты в библиотеке царило молчание, после чего рыжеволосая женщина хмыкнула и сказала:
– Да… лучше бы он только фотографировал…
– А мне нравится, – пожал плечами Карлсон. – Вот, послушайте: «Колокола вы мои, колокола! Ваша муха… то есть, виноват, мука… ваша мука меня позвала! И стою я под сенью осин – я, поэт твой, моя Россия».
– Рифмы оригинальные, – признала Маша, возвращаясь на диванчик.
– А вот еще! – не унимался Карлсон. – «О, Родина! Ты вся во льду! И я в бреду к тебе иду! И блики русские сияют и прямо в сердце проникают!»
Вот тут бы Маше и догадаться, чем все это обернется. Но в библиотеку, где проходило в этот вечер собрание детских писателей, она приехала наивным, неиспорченным человеком. «Ты поезжай, потусуйся, – посоветовал ей знакомый поэт, снисходительно относившийся к Машиным попыткам сочинять что-то такое милое и незамысловатое для детей. – Там интересные люди бывают. Творческие».
Пропустить интересных творческих людей Маша не могла. В ее окружении творческие люди исчерпывались Леней Прокловым, рисовавшим в юности стенгазету для родной школы. Теперь Леня трудился системным администратором в их фирме и периодически пугал Машу, угрожая вызвать неизвестного ей бога Ктулху и набить ему бубен. Ктулху Маша не представляла, но догадывалась, что против существа с таким именем щуплому Ленечке не сдюжить. А против бубна – и подавно.
И тут обнаружилось, что, оказывается, талантливые детские писатели раз в три месяца собираются в старой библиотеке имени Королева, и не просто собираются, а читают свои произведения вслух, обсуждают творчество друг друга и в завершение пьют чай с пирогами, испеченными домовитой Ниночкой, помощницей Коринны Андреевны. В жизни бы Маше с ее тремя публикациями в журнале «Домовенок» не попасть на этот шабаш, но благоволивший к ней детский поэт посодействовал: позвонил заведующей и попросил принять Марию Орешникову в круг избранных. И вот уже тридцать минут Маша сидела и с замиранием сердца ожидала, когда же начнутся чтения.
Гости начали подтягиваться. Они шумно выражали восхищение фотографиями и рамками, сбрасывали куртки и пуховики, здоровались и обнимались.
– Марычева не пришла, – с досадой заметила рыжеволосая женщина.
– А что, собиралась? – удивилась Маша. Марычева была известной детской поэтессой, талантливой и популярной.
– Да, Марина обещала быть, но не смогла, – раздался низкий голос у Маши над ухом, и она чуть не вздрогнула. Коринна Андреевна, при всей ее дородности, возникала то тут, то там с бесшумностью Чеширского кота, словно материализуясь из воздуха. Первым появлялся поднос, который она неизвестно зачем таскала с собой, а за ним – вся Коринна целиком, в длинном зеленом балахоне, поверх которого болтались крупные янтарные бусы, похожие на желтые сливы.
– Наша Коринна Андреевна – просто вездесущий человек, – заметила рыжеволосая, когда заведующая отошла, и Маше показалось, что в ее голосе проскользнуло предупреждение.
– Меня Маша зовут, – улыбнувшись, сказала она. Женщина ей нравилась.
– А меня – Полина, – улыбнулась та в ответ, – Полина Лебедева. Я здесь, собственно говоря, случайно: знакомые посоветовали приобщиться к литературе. Высокой, – она чуть усмехнулась. – Я приходила несколько раз, и мне очень понравилось: здесь и вправду собираются талантливые люди. Да вы сами все увидите и услышите. Иногда даже Андрей Усачев заходит, стихи читает. А вы что пишете – сказки?
– Стихи, – сразу смутившись, призналась Маша, как будто писать детские стихи было занятием компрометирующим. – Но это между работой. А вообще-то я занимаюсь вполне пристойным делом – договоры составляю. И проверяю.
– А, так вы юрист! – догадалась Полина. – А я – бухгалтер. Ну вот мы с вами и разбавим эту насыщенную творческую массу. Вы кого-нибудь знаете? Нет? Тогда смотрите…
Маша смотрела во все глаза. Полина Лебедева оказалась хорошим гидом, знала почти всех собравшихся в