Пётр Петрович не стал терять время и сразу пошёл верной дорогой к ресепшионистке у входа. Они ещё остались в единичных государственных банках, надо же было чем-то занимать барышень 50+, чью пенсию постепенно сдвинули к «годовщине их смерти». Та, соскучившаяся по нормальному, практически литературному языку Петра Петровича, без этих сокращённых междометий «норм», «оч», «оки», «чмоки-чмоки», «ми-ми-ми» и прочих «кузнечьих» эскапад, c радостным удивлённым удовольствием объяснила ему, как и где получить те невеликие деньги, что назывались «зарплатой» и скопились у Петра Петровича в рамках его «мега-контракта».
«РоНаФин» в этом плане мало чем отличалось от всех прочих «капиталистов всех времён и народов», расплатится за «миллиарды джоулей энергии», снимаемой с «миноритарных акционеров», плошкой «бобовой похлёбки», неплохой бизнес верных продолжателей дела Марии-Антуанетты да Жан-Жака Руссо, кто их там теперь разберёт, с их исторической фразой «если у них нет хлеба, пусть едят пирожные».
Вот на пару любимых с детства эклеров с кружкой незамысловатого local beer только и хватало Петру Петровичу с его «мега-контрактом». Этот час с небольшим в лобби пятизвездочного отеля «RoDiNa», где лояльно относились к любому платящему деньги, был для Петра Петровича этнографической кайфушкой «былых времён и дум», когда у него было всё чуть лучше, чем у других.
Не любил Пётр Петрович этой приземлённой поговорки – «не были богатыми и нечего начинать», он всегда верил в свой успех, невзирая ни на какие временные, как он говорил, «заэкранья» и прочие «зигзаги удачи». Да, сегодня только пара пирожных, а завтра «весь мир в кармане».
Тем временем подошло время встречаться с Сашей, друганом-рентгенологом. Саша, за кружкой local beer, популярно объяснил Петру Петровичу все прелести «лоботомии», о которых тот, в принципе, и сам догадывался. Разговор с С лишь подтвердил, что ни в лучшую, ни в худшую сторону «корректировка мозга» не изменилась, осталось принять решение.
Пётр Петрович взял на оставшиеся деньги ещё по кружке пива, друзья повспоминали былое, знакомы-то были со школьной скамьи, «перемыли косточки настоящему», и от души отдохнувший Пётр Петрович побрёл к своему «трансферу в заэкранье».
«Вкусы из мозга» в реальном телесном воплощении его не доставали, а «заэкранье» наступит только завтра. Оператор шаттла тоже никуда не спешил, сам оторвался по полной, ходок был всем известный, молодость брала своё, да и деньжата водились.
Пётр Петрович дремал, и его раздумья о том, как лучше «выскочить» из всей этой истории с «заэкраньем», вернуть обратно своё слегка подержанное, но такое комфортное физическое тело, да при этом «срубить» совершенно конкретных деньжат, свалив напрочь из этой страны, которую он иначе как «им. Фр. Кафки» не называл, обретали конкретную форму.
До принятия решения оставалось ровно 27