А вы себе можете представить коллектив из ста пятидесяти незамужних женщин, собранных в одном месте? Коллектив, единственная задача которого ублажать и веселить царевича и триста его дружков-оболтусов? Тем более русских женщин. Да такой коллективчик будет представлять собой сгусток энергии похлеще атомной бомбы. Он способен взорвать что угодно. Если бы Никита Романович совсем ополоумел и позволил своим сыночку и племяннику собрать такую толпу баб ради удовлетворения их молодецких инстинктов, то давно бы уже не было ни опричнины, ни Александровской слободы. Можно, конечно, нагнать девок силой, из-под палки, и держать их за решеткой. Это пожалуйста. Хоть сто пятьдесят, хоть полторы тысячи. Но такие девки не будут ни плясать, ни радоваться. Так что подобное решение отпадает. Поэтому Валентин и был уверен, что опричных подружек вряд ли больше двадцати. И то перебор.
Так и оказалось на самом деле – двадцать танцорш-лебедушек. И каждая из них может быть уверена в своей личной неприкосновенности в данный конкретный момент. Ибо слишком много среди этих молодых и горячих парней (а у каждого из них, между прочим, еще и кинжал за поясом) тех, кто жаждет быть первым, и почти нет никого, кто согласился бы сейчас стать вторым. А посему тот, кто протянет руки куда не следует, тут же по ним и получит.
Единый хоровод распался на пять маленьких хороводиков, движущихся не только вокруг своей оси, но и по большому кругу, по которому только что кружился большой хоровод. Скорость вращения возросла, движения танцорш стали резче. Теперь то одна, то другая, подпрыгивая, задирала ногу, отчего из-под юбок показывалась до середины голени голая нога. Это был даже не канкан, но у опричников подобные «па» вызывали весьма бурную реакцию. Однако дальше восторженных криков дело не пошло. «Ну да, – подумал Валентин, – положим, некоему Проньке, перевозбудившемуся от вина и лицезрения маленького кусочка женской плоти, и хотелось бы шлепнуть какую-нибудь Веселинку по мягкому месту, но Пронька прекрасно помнит, что к Веселинке ходит и Угрюм, и Рябой, и Павсикакий. Черт его знает, что они себе вообразят. Хлопнет ее Пронька, а кто-нибудь из них вдруг сдуру обидится да и воткнет ему в этот момент кинжал меж лопаток. Нет уж. Он, Пронька, лучше подойдет к ней, к Веселинке, завтра днем, когда народу не так много будет,