Спускаясь, вышли на старую бетонную дорогу – возможно, к аэродрому. Деревня встретила их лаем собак. На завалинке сидел мужик, на этот раз без бороды. Лицо не русское, скуластое, но по-русски ответил чисто:
– С самолета? Переночевать? Ну, идите к Нюрке. У нее три года как муж пропал, любого приветит. Третья изба справа.
У отца Вениамина масляно заблестели глаза.
Нюра оказалась женщиной средних лет, с добродушно-приятным лицом. Отец Вениамин витиевато попросился на ночлег, а Варламов подкрепил просьбу купюрами Российского союза (снял с банкомата еще в Сталинграде).
Женщина заулыбалась:
– Сбегаю в лавку за водкой. Да и угощения купить дорогим гостям. А вы пока располагайтесь.
Гостиная оказалась опрятной, со старой полированной мебелью. Часть помещения занимала большая печь, видна была и другая комната, с кроватью. Телевизора Варламов не заметил, но имелся недорогой музыкальный центр. Путники поставили ружья в угол и сели на скрипучий диван.
Нюра скоро вернулась с полной сумкой, поставила варить картошку, слазила в погреб. Одновременно расспрашивала путников, охая и вздыхая по поводу сбитого самолета.
– Эти московиты скоро и до нас доберутся.
– Далеко до ближайшего города? – наконец сумел спросить Варламов.
– До Баймака сорок верст, оттуда продукты привозят. И еще сотня до Магнитогорска, это большой город.
В дверь постучали. Лохматый мужик средних лет представился Никитой, здешним старостой. Видать, новость уже разнеслась по деревне. Выслушал рассказ Варламова, покачал головой. Глянул в угол:
– А ружье вроде Митяя будет. Откуда оно?
– Да встретили двоих по дороге, – нехотя сказал Варламов. – Спешили поживиться на месте крушения. И к нам примеривались. Пришлось пальнуть под ноги, тогда разошлись мирно.
– Вот дурак, – покачал головой Никита. – Нарвется когда-нибудь.
Как будто обошлось.
Нюра накрыла на стол, стали заходить другие мужики, пошло застолье. Водки хозяйка купила с запасом. Недобрыми словами поминали Московию, но больше говорили о хозяйстве. Подвыпивший священник продекламировал похабные стишки про отца Онуфрия.
«Обходя общественные огороды,
Отец Онуфрий обозрел оголенную Ольгу.
«Ольга, отдайся. Озолочу!».
Ольга отдалась.
Окончив оную операцию, отец Онуфрий от оплаты отказался.
Обозленная Ольга огрела отца Онуфрия оглоблей.
Отец Онуфрий околел».
Все хохотали, особенно хозяйка. Разошлись не скоро, луна уже озарила улицы деревни. Варламову постелили на полу, а отцу Вениамину, из уважения к сану, на диване. Когда Варламов ходил в туалет (пристройка над выгребной ямой), на диване никого не было, а из-за закрытой двери слышался равномерный скрип. Варламов улыбнулся, с вздохом вспомнил Джанет и скоро заснул.
Когда позавтракали (отменной яичницей), явился староста с потрепанным Митяем.
– На аэродроме десант