Далия не искала славы.
Ей всегда нужны были только знания.
Честно говоря, большую часть своей карьеры она провела, разглядывая самые глубокие пустоты космоса. Не его интересные части, понимаете? Не чёрные дыры и сверхновые, не звёзды и кометы. Но пространства между ними. Знаете это ощущение, когда вы смотрите на фотографии Млечного Пути и он весь усыпан солнцами и планетами, словно кто-то просыпал сахар на чёрную ткань? Ну так вот: она искала не это. Её исследования касались тех частей космоса, где звёзды находятся друг от друга так далеко, что ни на одном шаттле до них не долететь.
Просто мёртвая зона космоса. Забытая, ничем не примечательная, пустая.
Такого рода пустота, которая может сниться в кошмарах.
Ребёнком мне часто снился один и тот же сон про падение. Обычно я видел его в первые секунды после того, как закрывал глаза и засыпал. Я чувствовал, что пол уходит у меня из-под ног и я, кувыркаясь, летел вниз. Не с обрыва и не с лестницы, а просто прямиком в пустоту. Я резко просыпался, хватая ртом воздух, сердце стучало как бешеное, и я одновременно был напуган и полон адреналина.
Когда Далия в первый раз рассказала мне о пустых пространствах космоса, которые она изучала, я вспомнил об этих снах.
Я представлял, как падаю в эту пустоту между звёздами.
Падение туда длилось бы целую вечность.
Забавно… Кажется, я даже сказал ей об этом.
У меня перед глазами стояла эта картинка – я падаю бесконечно долго, успеваю состариться, отрастить длинную бороду в своём скафандре и в конечном счёте умираю, а мой скелет продолжает падать до скончания веков. Всего лишь ничтожная крупинка среди миллионов похожих.
Далия назвала меня романтиком, когда услышала это.
Она сказала, что на самом деле всё совершенно не так.
Не так, как я боялся.
По всей видимости, ты не можешь упасть, будучи в космосе. Технически, по крайней мере.
В космосе нет направления. Или времени. Все эти вещи, о которых мы гадаем здесь, на Земле, в космосе – просто иллюзия. Ты не можешь упасть там, потому что в космосе нет ни верха, ни низа.
В общем, это было за два года до открытия Импульса.
Далия готовилась к собеседованию в университете и ужасно нервничала.
Я встретил её на вечеринке.
Понятия не имею, если честно, как наши пути тогда вообще пересеклись.
Вечеринка проходила на чьей-то яхте, пришвартованной у Причала № 32. Мой друг Чарльз, подрядчик из агентства, вдруг решил меня пригласить, и, поскольку заняться в тот вечер мне было особо нечем, я подумал, что вино с сыром и кучка хипстеров в чьём-то плавучем доме будут неплохой сменой обстановки. Весь год до этого я работал с цифровыми данными в НАСА, если точнее, в Исследовательском центре Лэнгли, по пятнадцать часов не вылезал из-за компьютера в унылой тесной комнате без окон. Перспектива выпить вина на яхте, глядя на закат, показалась мне приятным разнообразием.
Как оказалось, Чарльз и сам едва знал хозяина лодки. Он