– А кто тебе разрешил здесь работать? – вопрос верзилы поставил артиста в ступор.
– Какое тут еще может быть разрешение? Разве уже и мусорники прихватизовали?
– А то ты первый день живешь на этом свете?
– Представь себе, что не имею понятия о здешних правил.
– Так я тебе говорю, что этот мусорник закреплен за мной.
– Покажи лицензию.
– Слушай, мужик, ты хочешь иметь неприятности, так ты их получишь сейчас.
– Слушай, мужик, я три дня крошки хлеба в роте не имел, то разреши мне хоть какой-нибудь сухарик найти, и я уйду отсюда на все четыре стороны.
– Нет. Уходи, мужик, отсюда по добру, по здорову.
– Ты ведь тоже был голодный, ты знаешь, каково это три дня не есть и не пить. Неужели ты обеднеешь от этого?
– Ничего не знаю. А, если хочешь, что бы всё было по закону, то иди к нашему старшему, он тебе разрешение работать в каком-нибудь районе. Но я уверен, что у нас тут в элитном районе вряд ли найдется свободная мусорка.
– Что ж мне тут умирать с голода?
– Это твои проблемы.
– А где же я могу найти вашего начальника?
– Он живет здесь недалеко, два квартала пройти.
– Может, ты покажешь мне, где он живет?
– Это я могу для тебя могу тебе сделать. Мне тоже надо идти к нему по делу.
– Пошли.
– Пошли. Только ответь мне, у тебя деньги есть или что-нибудь ценное?
– А зачем это?
– Ты что действительно с Луны свалился?
– Почему?
– Да, кто ж тебе предоставит место, если у тебе леве нету. Сейчас у нас всё платное. Рыночные отношения. Думаешь, я за даром здесь работаю, тем более в таком районе – рядом один супермаркет, немного дальше другой супермаркет, потом несколько еще продуктовых киосков. Так, что в копеечку мне место выпадает, но зато и имею отсюда прибыль. Бывает, целую корзину колбас, выбрасывают на мусорник или селедки.
– Ну, тем более разреши мне порыться. Будь другом. Ведь три дня крохи во рту не было.
– Мужик, это твои проблемы. Вали отсюда.
Не верю. Не верю. – Вячеславу Степановичу услышал недовольный голос режиссера. Он удивленно посмотрел вокруг себя – никого нет. Вот только верзила возле него стоит, а голос тот продолжал твердить:
– Не верю. Не верю, что у тебя во рту три дня не было крошки во рту. Да, если б ты три дня не ел, то ты не стоял бы так возле мусорного ящика, и не размазывал бы сопли по губам, а действовал. Я всегда говорил, что ты бездарь, и никогда не мог создавать образ своих героев на сцене, а звание "заслуженного артиста" купил за сало. Настоящего артиста всегда видно, независимо, какая роль у него: большая или маленькая. Из-за таких артистов, как ты, которые, занимают чужое место в театре, к нам и зритель не ходит.
Вячеслав хотел что-то возразить, но слова оправдания застряли у него где-то внутри. Упреки были в чем-то