– И шашни твои не помогут, – прогрохотал Босс. – Ты понял? Не помогут тебе твои шашни!
– Павел Иванович… я никогда бы не стал… – начал Дима, выпятив от обиды нижнюю губу.
Тане не было слышно, что отвечал Дима, но то, что кричал Босс… Конечно, она все знала. Но такое грубое слово – шашни. Зачем он? Девичье сердце сжалось от тоски, каблук подвернулся, и нога косточкой приземлилась на пол. Таня машинально исправила этот перекос, вернув ногу в исходное положение, на каблук.
– Чего стоишь? Иди работать, – зло сказал Андрей, глядя на подавшуюся всей своей хрупкой фигуркой в сторону двери и умоляюще сложившую руки на груди Таню.
– Сейчас пойду, – испуганно ответила Таня, продолжая стоять столбом.
– Не забывай, я тоже твой начальник, – удовлетворенно произнес Андрей, уже по-иному, оценивающе, глядя на вытянутую вперед тонкую шейку.
– Знаю, – не сдавалась Таня.
– Из-за меня, небось, не стояла бы, – Андрей перевел взгляд на Тамару Ивановну, пытаясь в очередной раз понять, чем же это Дима вызывает такое благодушие у окружающих.
А Босс продолжал греметь, и голос его давил Диме на мозги гораздо больше, чем сами слова.
– Да? – клацнул челюстью Босс. – Чистенький, значит? А как тогда прикажешь понимать, что стоило тебе… Как бы это сказать… – Босс хлопнул ладонью по столу в раздражении, что вынужден подбирать выражения, говоря о дочери хозяина. – Стоило тебе углубиться в отношения с дочкой совладельца компании, как ты просто забросил работу.
Дима покрутил в руках портфель. Ему вовсе не хотелось вступать в обсуждения этой стороны своей жизни. Он был настолько беспечен, что извлекать выгоду из своего нового положения не умел, и до сих пор настолько уверен в себе, что не сомневался – пронесет. Но увести от опасной темы все-таки стоило попытаться.
– Это здесь ни при чем, – сказал Дима понуро, не потому, что чувствовал свою вину, а потому, что говорить ему все еще было немного затруднительно, даже после прохладной минералки. – И я не забросил. Просто у меня спад…
– Что у тебя? Спад? – делано захохотал Босс. – Уверен, что только по линии работы. Иначе бы ты долго не продержался.
Это уже явно был удар ниже пояса. И у Димы даже хватило сил рассердиться.
– Ладно, я понял, всех достают мои личные отношения. Но я сам ничего не афишировал, и вообще – это мое дело. И к работе никакого отношения… У меня просто… пересмотр ценностей.
– Что-что? – Босс слегка оторопел. В его жизненной практике такие категории не фигурировали.
– По крайней мере, я так это называю, – смягчил немного Дима свою формулировку. – Павел Иванович, вы же знаете, что вы для меня… больше чем начальник. Вы меня действительно… и я… – Дима запнулся.
Говоря это, он не слишком кривил душой. Характер у Босса был и правда невыносимый,