Он незаметно вернулся к тому месту, где расстался с Аминой. Своей невенчаной женой. Он задумался, где она может быть сейчас, чем занята, думает ли о нем… он уже тосковал по ней, душой и телом. Она смогла не только утолить его мужскую жажду, жажду женщины… Кем бы она ни была, какой бы ад ее ни породил, она теперь единственная вполне разделяла его мысли и чувства! И Амен-Оту открыла ему ту сторону человеческого существования, о которой, к счастью своему, большинство не подозревало – или не задумывалось, руководствуясь догмами.
В синематографе Хью взял для себя и приятеля пару билетов на вечерний сеанс. Его поразило, что это было что-то историческое, причем «из эпохи фараонов», как гласила афиша. Конечно, он не ждал многого от этих жалких попыток современного человека оживить историю, – но рядом с тем, что ему довелось узреть и испытать, поблекла бы самая искусная имитация…
Он вернулся пообедать в пансион, а потом собирался зайти к сестре, как обещал. Квартира Кэмпов тоже находилась в центре города, рядом с парком.
Поднявшись на второй этаж, он позвонил в дверь: трель новенького электрического звонка разнеслась на весь дом. Открыла Кэйтлин, которая радостно улыбнулась Хью.
– Пожалуйте вашу шляпу, мистер Хью, и разувайтесь. Мисс Этель уже о вас спрашивала, – сказала ирландка.
Она подставила Хью под ноги его собственные домашние туфли. Значительная часть вещей Хью оставалась у Этель, и она неоднократно предлагала брату пожить у нее с мужем до отъезда. Но уж это слуга покорный!
Этель вышла навстречу гостю, одетая в пестрое шелковое кимоно. Японская тематика была теперь в моде. Волосы молодой хозяйки были как-то особенно затейливо уложены; она улыбнулась Хью, но сохранила строгий вид.
Хью внезапно подумал, что его замужняя сестра стала выглядеть на несколько лет старше – почти ровесницей своего солидного супруга.
– Проходи. Сейчас Кэйтлин подаст чай, – сказала Этель. – Ты голоден?
Хью вздрогнул, вспомнив, как совсем недавно эти слова были произнесены другим голосом.
– Нет, благодарю.
Он зашел, приглаживая волосы, и направился в ванную комнату мыть руки. Доктор Бертрам давно привил своим детям эту привычку.
– Гарри дома? – спросил он, вытирая руки полотенцем.
– Нет. Он сегодня будет поздно, – ответила Этель.
Она провела брата в просторную гостиную и усадила в легкое плетеное кресло у камина. Пусть даже сейчас огонь в очаге не горел – из экономии.
Горничная принесла чай с тонко нарезанным