Нет, я не стирала нождачкой отпечатки пальцев. Не вытравливала их кислотой. И не срезала кожные узоры лезвием, как это делают ушлые уголовники. Но сканер никак не хочет показывать мою дактилоскопию, хотя я очень старательно прикладываю пальцы к стеклышку, слушая указания пограничника. Парень в форме не выдерживает и зовет на помощь коллегу. Вдвоем они прижимают мои пальцы, то сильнее, то слабее. Их руки влажные, прикосновения очень интимные… Биометрия гарантирует быстрый пограничный контроль. А с моими пальчиками, стертыми, очевидно, на клавиатуре, на границе всегда затор. Пассажиры молча терпят, а мы все стараемся, меняя позы пальцев. И я, ощущая знойную руку молодого пограничника, уже кокетничаю с ним: – Ну, не можете идентифицировать, не выпускайте. Останусь здесь жить, с вами. Погранцы сопят над моими пальчиками. А, может быть, у них сканер такой? Шаурмой запачкан! Я достаю салфетку влажную, протираю стеклышко. О, чудо! Сканер ожил! Наконец – то, у нас все получилось. Ха! Прибалтика в Евросоюзе, а руки, видать, по – прежнему не моют. Я выбегаю из зоны контроля. Ищу свой терминал. И попадаю в длиннючий магазин. Это новая западня. Это дьюди-фри. И я понимаю, что «Эйр-Балтик» считает, что каждый пассажир обязан побывать здесь и потратиться. Пока я, путаясь, ищу выход из стоек с рижскими бальзамами, конфетами и разной коммерческой хренью, я опаздываю на свой самолет в Стокгольм. Девушка в синей форме и рацией захлопывает перед моим носом стеклянную дверь выхода к самолету. Я чуть не плачу, прошу девушку сжалиться, пустить. Девушка неумолима. В аэропорту Читы, как- то было дело, я тоже задержалась на транзите.
И уже посадка во Владивосток закончилась, и двери закрыты. Но наши ж, люди душевнее! Прониклись, пустили. А тут, блин, все так бесчеловечно! Самолет стоит еще десять минут. И я все это время любуюсь им, умоляя девушку. А потом с тоской смотрю, как подымают трап и раскручиваются лопасти пропеллера. В кассе мне отказываются возместить хотя бы часть стоимости билета. Предлагают купить новый,