Профессиональный политик, и весьма успешный, он знал, как проявить симпатию и понимание. Грей подумал, что в данном случае его сочувствие могло быть вполне искренним.
– С каждым днем лучше. – Он плеснул себе бурбон в стакан, не разбавляя. – Ты ведь сегодня первый раз увиделся с ним лично?
– Хотел тебе сказать, что я просто в шоке. Его имейлы звучали так бодро, но очевидно, что двигаться ему тяжело. И его речь… – Джон покачал головой. – Но, черт, Грей! Я не хотел тебя расстраивать. Сегодня он выглядел счастливым. Особенно когда ты произнес за него тост. Он так тобой гордится.
– Спасибо.
– А Белинда здесь?
Грей поднял стакан и в два глотка осушил его. Жидкость обожгла ему внутренности. А может быть, он просто злился на свою мать.
– Нет, ее здесь нет.
Она понимала, что ей лучше не делать попыток приблизиться к нему.
Джон сунул руку в карман и подошел к окну.
– Знаешь, с тех пор, как умерла моя Мэри, я вспоминаю о ней гораздо чаще, чем раньше. Последние два года оказались для меня тяжелыми, и когда я увидел тебя с отцом, подумал, что ему было бы очень одиноко без тебя. Дети – это благословение Господне. Жаль, что у нас с Мэри никого не было.
Грей не раскрывал рта. Дети не входили в его планы на будущее, и он не считал себя вправе высказываться по этому поводу.
Наступила тишина. Потом Джон, похоже, встряхнулся и вышел из того состояния, в которое был погружен. Когда он повернулся, его лицо выглядело озабоченным.
– Ну что ж. Я должен тебе кое-что сказать.
Грей приподнял бровь.
– Ты знаешь, что я думаю по поводу последней заметки о тебе.
– Ну да. Меня она не сильно обрадовала. Ты имеешь в виду материалы о кое-каких внутренних разборках в сенате? Те, которые написала эта колкая шумливая миссис Анна Шоу?
– Я их читал. Такое впечатление, парни, что у вас утечка.
– Да. И я знаю, кто это. – Джон допил свой виски, и льдинки мелодично звякнули о стекло. – Боюсь, у одного из моих коллег-сенаторов роман с Шоу.
Грей налил себе еще порцию бурбона.
– Откуда ты это знаешь?
– Милашку Анну видели выходящей из его номера в отеле. Во время национального съезда Демократической партии.
– И какое это имеет отношение к роману? Может быть, он давал ей интервью.
– Это было в четыре утра. На ней был плащ, а под ним – ничего. И это не в первый раз.
– Что ж, тогда это глупость. С обеих сторон. – Он поднес стакан к губам.
– Это был сенатор Адамс.
Грей застыл на месте, глядя поверх стакана.
– Извини?
– Роджер Адамс.
Муж Элисон?
– Ты уверен?
– Ты думаешь, я способен выдумать такое?
– Сукин сын. – Грей поставил бурбон на стол. Элисон и Роджер Адамс были явно не первыми в списке проблемных супружеских пар. По крайней мере, на первый взгляд.
– Впрочем, меня совсем не касается, кто с кем спит