Сангриль, любимая… Где ты сейчас, что с тобой?..
– Складный, слышишь что ли? – не отставал Риг.
– Ну, чего тебе? Зачем искал? – откликнулся Сьевнар, перекусывая нить.
– Так это не я, это Гуннар Косильщик тебя искал. Послал меня сказать, что будет ждать тебя в роще Одина. Сказал, чтоб ты пришел к нему.
– Для чего? – Сьевнар еще раз критически осмотрел собственную работу.
Не слишком красиво, но перед кем ему красоваться? Держать будет, это главное.
– Откуда я знаю? Он не говорил. Сказал только – найди мне Сьевнара Складного, скажи, чтоб пришел в рощу Одина. А зачем – нет, не сказал, – обстоятельно объяснил Длиннорукий. – Гуннар Косильщик всегда так, скажет – сделай, а зачем – не скажет. А как у него спросишь, если он – старший?
– Ладно, сейчас иду.
– Сьевнар…
– Чего еще?
– Чего сказать хотел… – задумался Риг. – А, вот чего! Мне брат рассказывал, он недавно ходил в гард Хильдсъяв на кнарах-баржах, видел там Свейгдира Большой Рот, а тот знает Радборта из Муспель-фиорда, который дружен с Гулли Медвежьей Лапой… Так вот Медвежья Лапа рассказывал Радборту, когда пил с ним пиво, что конунг Рорик Неистовый грозился… Или – нет, не так! – перебил сам себя Длиннорукий. – Вспомнил! Это Свейгдир Большой Рот дружен с Гулли Медвежьей Лапой, это с ним он пил пиво, а потом Свейгдир рассказывал Радборту из Муспель-фиорда… Или – нет… Сейчас, сейчас, вспомню… – окончательно запутался он, напряженно наморщив узкий лоб.
– Да чтоб ворон Мунин, вещая птица, клюнул в задницу Свейгдира Большой Рот и Радборта из Муспель-фиорда и заодно Гулли Медвежью Лапу, который хлещет пиво со всеми воинами на побережье! – не выдержал Сьевнар. – Ты дело говори! Что там грозился конунг Рорик? Говори уже!
– Сейчас, сейчас… Ага! Так вот конунг Рорик грозился во всеуслышание, что все равно расправится с тобой, как с презренным нидингом, будь хоть ты трижды воином братства. Мол, все равно рано или поздно ваши дороги пересекутся, боги не допустят, чтобы смерть брата осталась не отомщенной. Так и говорил, мол, так и грозился…
– Теперь понятно.
На миг мелькнула безумная надежда узнать что-нибудь о Сангриль, вопрос о ней чуть было не соскочил с языка, но Сьевнар так и не задал его. Сам тут же понял: даже если Медвежья Лапа говорил о ней, когда, как обычно, пил с кем-то пиво, откуда об этом знать Длиннорукому?
– Сьевнар…
– Что?
– Неужели ты совсем не боишься мести конунга Рорика?
У кого другого такой вопрос прозвучал бы как оскорбление, не честь для воина признаваться в собственном страхе. Пожалуй, лишь дурачок Риг мог задать его так, что это не прозвучало обидно. Как ребенок, который искренне, без задней мысли интересуется всем подряд.
– Нет, не боюсь, – чуть помедлив, ответил Сьевнар.
– Ты – храбрый! – восхитился