– Здравствуй, милый.
В ответ не раздалось ни звука.
– Здравствуй, любовь моя!
Молчание. Это не Лоренс.
– Извините… – смущенно произнес мужской голос с заметным британским акцентом. – Могу я поговорить с Ириной Макговерн?
– Ох, простите. Я слушаю. Просто думала, что звонит Лоренс…
– Это был русский?
– У Лоренса ужасающий русский, но кое-что он знает. В Москве ни за что бы не объяснился, но мы используем этот язык дома, для развлечения. – Ирина помолчала. – Так, шутки ради, – зачем-то добавила она в пустоту.
– Чертовски мило. – Собеседник до сих пор не представился, а ей было уже неловко спросить, с кем она говорит.
– Мы с Лоренсом и познакомились, когда я начала учить его русскому языку в Нью-Йорке. – Ирина помолчала, растерянно моргая. – Он писал диссертацию о нераспространении ядерного оружия в Колумбийском университете. Тогда считалось, что ему надо знать русский, хотя сейчас скорее корейский… Но у Лоренса нет способностей к языкам. Худшего студента у меня в жизни не было. – Бла-бла-бла. И кто же это? Впрочем, предположения у нее были.
Короткий смешок.
– Чертовски мило… Уж и не знаю, почему мне так кажется…
– Итак… – Ирина была решительно настроена выяснить личность мужчины. – А как у тебя дела?
– Все зависит от того, свободна ли ты завтра вечером.
– Как же мне не быть свободной? – И рискнула: – Ведь у тебя день рождения.
Вновь послышался короткий смешок.
– Ты ведь не сразу поняла, что это я, верно? Только что догадалась?
– Ну а как я должна была понять? Мы ведь – странно, конечно, – за все эти годы ни разу не говорили по телефону.
– Нет… – В голосе мелькнуло удивление. – Похоже, ни разу.
– Мы всегда договаривались о встрече через Джуд, так ведь? А после вашего развода этим занимался Лоренс.
Тишина. Манера Рэмси вести телефонный разговор напоминала синкопированную мелодию. Если Ирина не останавливалась, они начинали говорить одновременно или вместе замолкали.
– Что ты говоришь? – спросили они хором. А затем: – Извини.
И как они проведут вместе целый вечер, если простой телефонный разговор дается им с трудом?
– Не привыкла слышать твой голос в трубке, – произнесла Ирина. – Такое впечатление, что ты звонишь с Северного полюса по игрушечному телефону из картона с веревочными проводами. Временами становится как-то странно тихо.
– У тебя чудесный голос. Низкий, особенно когда ты говорила по-русски. Скажи еще что-нибудь. – В последнем слове он, естественно, проглотил половину букв, и у него получилось «штоньть». – По-русски. Что хочешь. Смысл не имеет значения.
Ирина могла повторить те предложения, с которых начала разговор; от рождения