Наш киргиз светился от удовольствия. Это давало силы и вдохновение для продолжения работы над нетленным творением. Как мало надо человеку, чтобы улучшить настроение и подарить маленький кусочек счастья!
Но с ростом объема поэмы Адиля ему требовалось более серьезная поддержка. Писать стихи – это тяжелый труд, поверьте на слово. Этот труд сопровождается кризисами, творческими взлетами и провалами. А большому поэту для уверенности в себе и подпитки сил необходимо признание более многочисленной аудитории благодарных слушателей, нежели наше, достаточно лояльное к творческим изысканиям Адиля, 45-е классное отделение. И такой случай вскоре подвернулся.
Однажды незабвенный и малоуважаемый комсомольский вожак Конфоркин долго суетился и что-то нудно блеял про глобальный конкурсный концерт всенародной самодеятельности бездарных и безталантных, убогих и безголосых. Причем, в формате училища.
Вождь пытался агитировать курсантов принять активное участие в законченной показухе, направленной исключительно на благо мира во всем мире. Упирая на то, что победители сомнительного конкурса поедут с дружескими визитами в ракетное училище и в училище внутренних войск нашего гарнизона.
К тому же, в качестве главной заманиловки, Конфоркин авторитетно обещал, что на время репетиций и проведение самих концертов все участники конкурса гарантированно освобождались от многочисленных видов нарядов и хозяйственных работ.
Соблазнительно, конечно. Но тем не менее, готовых выставить себя на посмешище курсантской публике, почему-то не находилось. И тут меня осенило.
– Слышь, Конфоркин. Только тебе! Только по секрету! Исключительно из-за хорошего отношения. Да не суетись и спрячь блокнотик. Лично у меня талантов нет и не предвидится. Но я знаю такой талант! Просто, талантище! Человек огромадной самобытной культуры. Поэму по ночам ваяет. Причем, исключительно на киргизском языке. Представь, сколько тебе плюсов, как секретарю комсомольской организации! Среди всеобщей серости и убогости, Конфоркин нашел, воспитал, взлелеял и выпестовал редкую жемчужину! Может даже назначат в секретари батальона! Ну, чем не карьерный рост? Показать, где талант обитает?
Конфоркин прикинул возможные головокружительные перспективы в скудном умишке и ухватился тонкими ручонками за рукав моей гимнастерки. Идея ему понравилась. Еще бы, такая удача. Но его точило смутное сомнение.
– На киргизском стишки, говоришь. А если наше быдло необразованное не поймет? Они же русскую речь не всегда с первого раза понимают. Вдруг освистают, мерзавцы? Это же риск, на грани провала с последующей опалой. Могут обвинить в политической близорукости! Понимать надо.
– Не сомневайся, все будет в лучшем виде. Тем более, это развитие национальной