С террасы, навстречу машине, срывается огромная тень… «ухая» по земле мощными лапами, крупный чёрный ретривер радостно встречает хозяйку.
– Бру-ук, – так же радостно треплет пса за уши она, выходя из машины. – Я тоже соскучилась… тоже. И кое-что тебе привезла. Идем в дом, давай!
Хватает сумку с пассажирского сиденья, хлопает дверью и идет к дому… по дороге достаёт и вскрывает небольшой пакетик «сахарных косточек», которые всегда покупает, выезжая в город, и угощает ими своего верного «маленького» любимца.
– Нура, это ты? – слышится с порога голос тёти. Бросив сумку на диван в гостиной, она застаёт её за приготовлением ароматного пирога.
– Ну, а кто ж? – обнимает, подбегая, и целует в бархатную щёку. – Яблочный?
– С бататом. – кивает та на духовой шкаф. – Твой любимый. Я специально попозже, чтобы был горячим к обеду.
– Мм… уже иду мыть руки. Очень проголодалась.
– А Сары нет? Думала, что вы приедете вместе.
– У неё «мальчики на уме», – смеётся девушка, этой вечной избитой тётиной фразе. – Не до меня ей. Представляешь, вечером встречается с сыном хозяина той рыбной лавки. Помнишь? Которые новенькие.
– Правда? Быстро она его… – вспыхивают было тётушкины щёки, но тут же бледнеют, – Хотя-я, – выгибается бровь, – Он ведь ничего такой. А? Может, у него есть друг… или брат?
– Что?
– Для тебя!
– О, не-ет.
– О, да, Нура! Перестань. Я видела их с матерью в церкви в прошлое воскресенье. Хорошие, милые люди. А он – красавчик. Ты так не думаешь?
– Думаю, да… если меня привлекают толстые увальни в подтяжках.
– Ну-у, он не толстый! И это Техас, здесь все носят подтяжки. – тётя Энни неоднозначно улыбается, намекая на нечто вовсе не дружеское, а девушка качает головой:
– Не будь сводницей.
– Что? Я?! Не-е-ет. Ну у тебя и мнение на мой счёт… Как я могу? Ты ж моя дочь. Лето на дворе, просто, а ты пропадаешь в комнате с книгами…
– Я люблю книги.
– Да, но ведь…
– Где Ник? – нет сил больше это слушать.
– Должен скоро прийти. – щурится тётя повержено, – Утром, следом за тобой, поехал к Гарри… – начинает рассказывать про дядю она, а Нура слушает и улыбается, удивляясь тому, как же легко той удаётся переключиться на новую тему.
– Погода слишком сухая, сломался насос… Марта не хочет тратиться на новый, и твой дядя, как самый добрый самаритянин, потащил им кое-что из деталей.
– Ты должна им гордиться. – укоризненно смотрит Нура.
– А я и горжусь! Иначе никак.
Тётя довольно простой человек, позитивный… мудрая, справедливая, глупенькая в меру. Дядя Ник же, более серьёзный и рассудительный. Из воспитания Нура взяла от каждого понемногу, «дважды подумав», как говорится… и это никогда не мешало им троим слышать друг друга, понимать и поддерживать, что бы ни было.
Они ещё немного посмеялись и Нура поднялась к себе. Стянула потёртые джинсовые шорты и майку, приняла душ… Написала подруге «пару ласковых», о том, как мило было проспать их запланированный накануне поход по магазинам сегодня. А потом, надела светлый сарафан и пошла помогать накрывать на стол. Дядюшка приехал, когда они уже садились ужинать.
– О, ты как раз во время! – воскликнула тётя. Но тот не ответил… зашёл в кухню, хмуро оглядел накрытый стол. Как-то странно взглянул на дочь и положил на столешницу белый конверт:
– Встретил почтальона у ворот, – сказал и добавил, – Это, кажется, тебе. – обратился к девушке, а затем направился в свой кабинет, где затих за прикрытой дверью.
По выражению его лица, ничего понять было нельзя.
– Что это? – первой дотянулась до конверта тётя Энни.
Нура уже знала, что это. И очень при очень ждала этого дня и боялась.
– Я… – запнулась она. – Я подала заявку в университет в Чикаго.
– Что?! – изумлённо раскрыла рот та. – Но, зачем? Я решила… мы думали, что всё обсудили. Разве вы не обговорили всё с дядей?!
– Да, да! – соскочила с места девушка, – Обговорили, конечно, – дрожащей рукой взяла из рук тёти белоснежный конверт с сине-красной эмблемой. – Это просто… попытка. Я сто процентов не прошла, не стоит так волноваться.
– Да я не то что бы волнуюсь… И почему ты так говоришь? – поутих пыл женщины. – У моей Нуры отличный балл, она умница… перестань.
– Это ты перестань говорить обо мне, будто меня здесь нет. – перерос волнительный страх в раздражение. – Я все прекрасно понимаю – это невозможно в любом случае. Поступить туда нереально во всех смыслах.
Это правда. Двадцать тысяч в год, и это ещё без предоставления общежития. Чикаго – огромный город, далёкий и дорогой. Не по карману простым фермерам отправлять учиться туда своих детей. Хоть семья Нуры и не из бедных, содержание полсотенного стада рогатого скота и десятка лошадей (не говоря уже о нескольких