– Вот какие люди были, – несмело добавила вторая сестра. – Война ведь, и голод, и смертушка. А они за всех думали. За всех болели. За все времена и за всех детишек, как вот правильно товарищ говорит.
Повисла пауза.
– Так как относительно преодоления времени, товарищ профессор и доктор наук? – усмехнулся Константин.
– Да, – вздохнул профессор. – Велика ты, Россия, и не объять тебя никаким самым современным умом. Нет ли у вас папиросы, товарищ капитан?
– У меня сигареты.
– Безразлично. Я неделю назад курить бросил.
– Так, может, не давать?
– Все равно закурю, – еще раз вздохнул профессор. – Не сейчас, так к вечеру. Когда, понимаете ли, сотрясение воздухов, а тут – посылка с мылом, так не то что закуришь, а и за рюмочкой потянешься.
– Это точно! – засмеялся Лавкин. – Это ты правильно выразил, товарищ профессор.
Распахнулась дверь, и вошел красивый грузин в форме летчика «Аэрофлота».
– Здравствуйте. Кажется, я не ошибся?
– Здравствуйте, Тенгиз, – сказала Анна. – Знакомьтесь, друзья. Это Тенгиз Кодеридзе.
Следом за летчиком шофер такси уже вносил большие корзины с гвоздиками.
Колхозный сарай. Самогонка уже разлита по кружкам, хлеб и селедка поделены. Именинник Святкин уселся на почетное место. Глебов разжигал костер у входа в сарай.
– Там девочки прогуливаются, – сообщил Сайко входя. – Может, пригласим их, товарищ лейтенант?
– Какие еще девочки? – нахмурился Суслин.
– Санитарочки.
– Ну не знаю, – неуверенно протянул Игорь. – Ну попробуйте.
– Хабанерочка, изобрази, – сказал Сайко.
– Есть изобразить. – Хабанеев вскочил. – Абрек, помоги.
– Потому что грузин, да? – вдруг обиделся Кодеридзе. – Раз грузин, значит, девочки, да? Обидно, понимаешь.
– Да у тебя – усы! – загорячился Хабанеев. – Усы, понимаешь? Ты же мужчина, сразу видно.
– Это совсем другой разговор, друг. Это правильный разговор.
Хабанеев и Кодеридзе вышли из сарая.
Две девушки в военной форме прогуливались в длинных мартовских сумерках по окраине Ильинки.
– И зачем ты меня сюда затащила? – ворчала одна из них, но ворчала вполне добродушно.
– Там все время молоток стучит, – вздохнула вторая. – Стук, стук – гроб, гроб. Круглые сутки.
Из сумерек возникли фигуры Кодеридзе и Хабанеева. Девушки остановились, и первая сказала с досадой:
– Здрасте вам.
– Здравствуйте! – обрадованно воскликнул Хабанеев. – А мы – за вами.
– Куда это – за нами? – насторожилась вторая.
– Девушки. – Кодеридзе для вящей убедительности снял шапку и прижал ее к груди. – Дорогие девушки, нашему другу двадцать лет исполнилось сегодня.