«Как долго может держаться "новая звезда первой величины" на небе кинематографа?» – пестрели заголовки глянцевых изданий. «Все это падучие звезды! Как говорится в старой, забытой песне Беранже: "Звезды, которые падают, падают – падают и исчезают!"
Но эта не падала. Продолжала светить, лишь набирая свое сияние и все сильнее затмевая собой шум зависти и нищебродства. А потом в ход пошла желтая пресса. Ведь нет ни одного «спорта», который бы критики так ни любили, как издевки над личностью, поимевшей неосторожность разговаривать на равных с теми, кто стоит ниже в умственном отношении. Но, что больше всего оскорбляло меня в его лице, это бесчисленное количество его друзей, которые были не столько друзья, сколько друзья его доходов. Они кишели повсюду, они не давали ему прохода, а себе – труда спросить его о прежней его жизни. Кто он такой или откуда он, – для них это не имеет важности. Они не интересуются, ни как он живет, ни что делает, болен ли, здоров, счастлив или нет. Для них решительно все равно. И, несмотря на это, они с каждым разом все изобретательнее старались превзойти друг друга ценностью или абсолютным безвкусием своего присутствия в наших жизнях.
– Рекламщики, как и журналисты – тоже люди, – пожимала я тогда обнаженными плечами, чувствуя его нарастающую озлобленность и горячую ладонь в области своей талии, крепко обозначающую мое присутствие и полную его принадлежность этой ладони.
– Работа у них такая, – продолжала я в его сторону, перемешивая слова со скользкими улыбками, то и дело слепла от вспышек фотокамер, и нарочно старательно шуршала струящимся в пол платьем после дежурного интервью на фоне премьерного пресс волл.
– Не стоит реагировать на провокации. Они – всего лишь проводники между идеей и публикой. Твоей идеей. Нашей. Поэтому ты не обязан отвечать на все их вопросы, – выбирай наиболее приятные и выгодные, и уклоняйся, если будет возвращать к предложенной теме. Второй раз – повторять вряд ли станут. Но главное не надо ссориться, как бы ни раздражали. Масс-медиа всегда сильнее, – именно в ее руках мощнейшее оружие по уничтожению репутации и создания имиджа.
Имидж ему создали безупречный. Репутация же скрипела как накрахмаленная рубашка, то и дело, уклоняясь от «пятен». Не проходило и дня, чтобы кто-нибудь не пускал ее под обстрел жидкой грязью или другими сложно выводимыми пигментами. Оракул прессы стонал, извивался, цеплялся. Он изощрялся, как только мог, лишь бы выбить жертву из морального и публичного равновесия. В ход шли все известные блядские способы – от бескультурно кустарного монтажа фото- и видеопродукции до обсуждения задней достопримечательности его спутницы с явным преувеличением существующей действительности. Это льстило в какой-то мере. В конце концов, пусть