Однако тренированной невозмутимости пришёл конец, когда Прокофьев познакомился с Семёнычем. Поступки старшины невозможно было объяснить или предугадать ни с точки зрения теории вероятности, ни даже с точки зрения психиатрии.
Над дверью мигнула зелёная лампочка, и створки поехали в стороны. Двигались они медленно, словно нехотя. В образовавшуюся щель повалил пар. Сквозь белые клубы Антон рассмотрел антураж корабля. Все внутренние стены и перегородки были покрыты таким слоем льда, что за ним не просматривался металл.
Дверь вдруг заскрежетала и замедлила движение. Потом и вовсе остановилась. Похоже, примёрзла.
Антон примерился к открывшемуся проёму; он мог пройти лишь боком, да ещё и подогнув колени. Нет! Не так нужно появляться доблестному сотруднику ГАИ на корабле-нарушителе!
Прокофьев попробовал подтолкнуть створку рукой – безрезультатно. Тогда он саданул пару раз ногой, с двери посыпался иней, и она таки скользнула в сторону.
Пригнувшись, чтобы пройти в полутораметровый проём, Антон шагнул на корабль.
И в этот момент расшатавшийся от удара по двери пласт снега рухнул сержанту прямо за шиворот.
«Свалившиеся» на него ощущения Антон озвучил громко и эмоционально. В минутной тираде был упомянут пол Каштанки, обиходное название древнейшей профессии, все элементы репродуктивной системы человека и самые гнусные по Фрейду фантазии Антона о том, что он сделал бы с существом, спроектировавшим такую конструкцию.
Лишь когда нецензурный лексикон сержанта начал исчерпываться, Антон заметил, что перед ним стоит пилот.
Полутораметрового роста крагианец, покрытый длинной серебристой шерстью, с блестящими чёрными глазами, пилот был похож на ожившую плюшевую игрушку.
– Корабль размораживать нужно, хоть изредка! – гаркнул Прокофьев.
Пилот втянул голову в плечи, но Антон этого не видел. Его намётанный взгляд сразу же отметил, как рука инопланетянина медленно скользнула в карман.
Сержант оказался быстрее. Он выхватил стазис-пистолет и навёл его на пилота.
– Руки! Медленно вытащи руку из кармана!
Пилот втянул голову ещё глубже и медленно вытащил руку. В ней оказался свёрнутый вчетверо лист бумаги.
– Это что?
– Бумага.
– Я вижу, что не дохлая кошка! Что в ней?
– Не знаю. Я никогда не интересовался, из чего делается бумага и что в ней.
– Зачем она тебе?
– Видите ли, – руки пилота пришли в движение и запорхали над листом