«Тихо! Эй! – ножом звенят о стекло, о тарелки фарфор. – Говорите! Все молчат!»
И тогда ты вдыхаешь – до ребер – мглу. И всасываешь печорский буран – до хребта. И летит твой бокал – колоколом – по столу. И дрожит зеленый лук, как усы у кота. И стекло раскалывается на тысячи слез. Заливает темная кровь скатерки сугроб. И кричишь ты: я воскрес! Я Христос! Поглядите – пустой мой повапленный гроб! Моя музыка! Мой поверженный хрип! Жизнь выпита до смерти! Смерть прожита на треть! Пусть мой чистый, нежнейший голос погиб – я не буду больше вашей мыльной музыки петь! Я не буду изящную музыку писать – пускай к лешему ваши приказы валят! Я не буду хвалить! Лизать! Ласкать языком сапог ваших начищенный ряд! Вот мой – вам – вековечный тост! Подниму свое сердце – и выпью до дна – за свободу, за то, чтобы в полный рост на расстреле стоять! Хмельным – без вина! Потому что свобода – превыше спины подхалимной! Превыше жирного куска! Вы свободой мне заплатить должны – обесценились решетка, удавка, тоска! Слишком долго я вам угождал. Свою шкуру берег! Своих кровных кормил да самим собой! Да шел поперек своих сломанных вхруст, беспобедных крыл! Слишком долго хлестал я судьбу на бегу! В подворотне, рыдая, ей ноги раздвигал – коленом – на жгучем, ножевом снегу, и на морозе крик ее превращался в металл! Слишком долго… вот свобода! Ее я люблю. Вот желанная правда – ее я пою. Я не лягу под подошву. Не встану к рулю. Я пою вам просто – песню – мою! А теперь вяжите! Вы ж привыкли вязать. А теперь осетриной заткните мне рот! Или грязной тряпкой… или… в бога-мать… Я не верю, что вы – тоже – мой народ…
Я не верю… пустите!.. да я… да что ж… За алмазные запонки… за холодный хрусталь… Мерзкий шепоток: нет, врешь… не уйдешь… Власть – столовых приборов топорная сталь… Шею гнут к паркету… железный шелк на запястьях… застольях… зарницы слепь… Я не помню, что я болтал… не возьму в толк… Рожей – по полу тащат… колышется степь шей метельных, голых… ожерелий снегов… Манишек поземки… пиджаков, угля черней… И сухой ковыль – на ветру – голосов: «Его так обласкали… а он все о ней, о свободе… А ряшку наел сытее свиней! Его же, нахала, кормили с руки! От него ждали музыки – чтобы наш народ эту песню весь пел, и слова легки, и улыбка во весь рот, и с песней – вперед! Ах он дрянь… червяк…»
Люди… все не так… Все не так, родные… я исправлюсь… я больше не буду… не…
А над красными башнями – Луны