Девушка рассмеялась.
– Что? – щёки Яна чуть покраснели.
– Я тебя узнала. Ты пел вчера у костра, с таким серьёзным лицом.
Она закатила глаза, втянула щёки. Ян улыбнулся:
– Я правда пел с таким лицом?
Девушка махнула рукой:
– Неважно. Пел ты красиво.
Кусочек мороженого сорвался вниз, едва не попав на её чистые льняные брюки. Она отпрыгнула, вскрикнула и засмеялась. Он быстро окинул её взглядом: цветные бусы из пластмассы, розово-голубая маечка на загорелых плечах. Под облаком кудрявых волос две серёжки-капельки. Всё в тон, со вкусом и без изысков.
– Что это была за песня? – спросила она. – Никогда раньше не слышала.
– Она из Звенящих Садов. Мой отец привёз её оттуда много лет назад.
– А… – кивнула она, – теперь ясно.
– Что ясно?
– Почему она так звучала.
– Как?
– Ну, немного старомодно.
Ян опустил голову, сделал вид, что поправляет значок на воротнике.
– Поэтому я и еду в Сады. Хочу выбрать что-нибудь сам.
Девушка прикусила нижнюю губу, бросила взгляд на свой футляр.
– Значит, едешь в Сады?
– Ага.
Он успел заметить, как в глазах у неё вспыхнул огонёк, словно кто-то чиркнул сломанной зажигалкой, высекая искры. Теперь и он её вспомнил – этот взгляд и улыбку, затаившуюся в полумраке среди оранжевых лиц зрителей, собравшихся у костра.
– Почему ты одна? Где твои друзья? Вас там человек двадцать было.
– Они мне не друзья, – спокойно ответила путешественница. – Наш оркестр гастролирует по стране. Скука смертная.
– Так ты что, сбежала?
Она лизнула эскимо. С неудовольствием взглянула на поднимающееся солнце:
– Опоздала на автобус. Как бы случайно. Им нравится играть, а мне – сочинять. Ничего не поделаешь. Я ищу новый стиль, иное звучание, понимаешь?
Он кивнул. Уж кто-кто, а он её отлично понимал.
– Скрипка? – кивнул он в сторону футляра.
– Ага. Семилетка в музыкальной школе. А сейчас я на третьем курсе консерватории.
Ян с уважением кивнул.
– А ты?
– Самоучка, – ответил парень. – Так, умею всего понемногу.
Она забавно пошевелила бровями – мол, с тобой всё ясно. Небрежно бросила:
– Значит, едем в Сады?
Он усмехнулся. Перекинутый через дорожную сумку пиджачок с плечиками, и туфельки, и миниатюрные ухоженные руки выдавали в ней жительницу столицы. И хотя у неё почти не было багажа, он мог поспорить, что её сумка почти вся забита редкими книгами.
– А не боишься ехать с первым встречным?
– Ну ты же не бродяга какой-нибудь.
Мотоциклист прыснул.
– Что, – наморщила она лобик, – нигде не учишься и нигде не работаешь?
– Уже нет.
– Ну