Это
Разве плач?
Вода водой…
А с комода,
а с портрета
Смотрит воин со звездой.
Труби, трубач!
Не время медлить!
Заря кровавая зажглась.
Пусть жаркий, гордый голос меди
Перепоет железа лязг.
Труби, трубач!
Ведь не устала
Трубы блистающая медь.
Она так часто уверяла,
Что смерть в бою —
солдату честь.
Труби, трубач!
Ты – знак надежды,
Межа меж миром и войной.
Как Прометей, в руках ты держишь
Осколок солнца золотой,
И в золоте твои седины.
Ты – символ…
Символ?
Так постой!
Ты нотой чистой, голубиной
Останови вот этот бой!
В языческом, кровавом храме,
Сквозь жертвоприношений вой
Встань в алом утреннем тумане
С серебряною головой,
Встань – и запой спокойно, тонко
Про ту, единственную боль,
Которая, дав жизнь ребенку,
Благословляема судьбой,
Про время, что в широком поле
С бубенчиками пронеслось…
Труби, трубач, до кома в горле
До неумело скрытых слез,
Труби, трубач!
Своей трубою
Волнуй сердца ты вновь и вновь.
И в тишине
вслед за тобою
Заплачет скрипка про любовь.
Баллада о нераскрывшемся парашюте
Секунды решили,
что небо – не небо,
а пропасть.
Секунды решили:
полет – не полет,
а паденье.
А сердце-вещун продолжало работать.
Работать
И после того, как окончен был счет на мгновенья.
То был не рассчитанный мертвою формулой штопор.
Была
нисходящая с неба минорная гамма.
А ветер играл исступленно на клавишах ребер,
И тело
летело в потоках рыданья органа.
А солнце казалось застывшими складками грома
И пахло
прощаньем.
И женскою лаской.
И детством.
И мир
надвигавшийся
был
так красив, так огромен,
Что…
Поздно.
Сравнить уже некому.
Незачем.
Не с кем.
И лишь воробьям эта тайна известною стала.
И шумно они принялись меж собой удивляться
Той птице,
что в небе
так мало, так мало
летала,
А после
так долго, так долго
Не может подняться.
Лорка
Сердце дремало возле ручья.
Ф. Г. Л.
Навек запомни эту темень,
Укрывшую снег на висках.
Такую маленькую землю
Качает солнце на руках.
И каплями в тюрьмы оконце
Сочится струйка долгих