Так близка мне день и ночь.
Мы с тобой попали в сети,
Жить как прежде нам невмочь.
Бьёмся каждый миг о стены,
Чтоб почувствовать плечом,
Как в одной большой постели
Нам от счастья горячо.
Жизнь всегда нас ставит в рамки.
Мы ж не ведаем границ.
Всё равно прорвёмся в дамки
И смахнём печаль с ресниц.
Глоток весны
Ты отрешённо ждёшь любви,
Желанья спрятав под подушку.
Себе сказала: «Не реви!»
Порой роняя слёзы в кружку.
Стремишься всё и вся успеть,
Надев дежурную улыбку,
И продолжаешь тихо тлеть,
Боясь признать свою ошибку.
А жизнь несётся стороной —
И только брызги сожаленья.
Ты с неосознанной виной
Смахнуть пытаешься мгновенья.
А вечерами в тишине,
Когда душа из тени выйдет,
Ты видишь блики на стене
И задыхаешься в обиде.
Любовь не терпит пустоты.
Она – как вишенка на торте.
Скорей вдохни глоток весны,
С улыбкой надевая шорты.
При свечах
Тишина мягким сумраком стелется в доме.
Тени молча, угрюмо стоят на часах.
Мне не спится сегодня, я в сладкой истоме,
И о чём-то желанном тоскует свеча.
Сокровенно поёт и роняет слезинки,
Одиноко волнуясь на лёгком ветру,
А на стенах проносятся странные блики
И сгорают, подобно любому костру.
Я смотрю зачарованно таинство света,
Ощущая томление страсти в груди.
Мне так хочется солнца и яркого лета
И любви, от которой уже не спастись.
Ткань рубашки ласкает озябшие плечи,
Обнимает и дразнит, ввергая в мечты,
Где мне чудятся руки и жаркие речи
На измятой постели в горячей ночи…
Стынут ноги босые. Рассвет уже близок.
Мне пора возвращаться опять в темноту,
Где мой сумрачный день суетою расписан,
Заполняя туманом в душе пустоту.
Мама
Ты возникаешь в голове —
И замирает сердце сразу,
Как будто приоткрылась дверь
На затемнённую террасу.
И холодок бежит в груди
С порывом ледяного ветра,
И губы шепчут вновь: «Прости…»
Но не дождаться мне ответа.
Глаза туманятся слезой,
И от бессилья стынут руки.
Ты стала дальнею звездой
В бескрайнем космосе разлуки.
Ах, как же хочется обнять
И заглянуть в глаза родные!
И невозможно мне понять,
Что мы не встретимся отныне.
Ужасно слово «никогда»!
Оно как нож кромсает душу.
Я боль ношу с собой всегда.
Она становится лишь глуше.
И только