Да ты Москву вспомни, за два года пять раз чуть не дотла сгорала, одернул он сам себя и обратился в слух, силясь понять, что же все-таки там происходит. Большой битвы не было. Скорее короткие стычки, но кто кого побеждает, было не разобрать. Занялось в другом конце городка. Веселые огоньки запрыгали с крыши на крышу. Но от лихих ли действий испанцев или по неосторожности увальня-индейца начался пожар, поди разбери. Еще одно здание обрушилось, взметнув вверх фонтаны белесой пыли и снопы искр. Что-то бухнуло. Раздались какие-то команды, а может, и крики убиваемых. Или сгорающих заживо. И снова свистки. Свистки. Свистки…
Ромке стало казаться, что его план с треском провалился. Совсем недавно узнавшие, что «посланцы богов с востока» смертны, индейцы могли организовать сопротивление, навалиться числом. Что же делать? Идти на выручку погибающим испанцам? Снести ворота и ворваться в город? А если мешики добивают последних из его товарищей? Если они готовы всей силой повернуть оружие против его казавшейся теперь такой жалкой горстки воинов, каждый из которых и так был не единожды ранен? А если все идет по плану и надо только немного обождать? Тогда, даже если не увязнет в городе и не потеряет в бою своих людей, как будет он выглядеть в глазах товарищей? Как трус, паникер и нарушитель собственного плана?
Мирослав! Вдруг что присоветует? Ромка посмотрел на воина, но тот только развел руками в ответ на его невысказанный вопрос. Он тоже не знал, как поступить. Или не захотел соваться не в свое дело? Или решил проучить зарвавшегося юнца? С Мирослава станется.
Ромка мучился выбором. Он то готовился отдать приказ выступать, то загонял обратно готовые сорваться с губ слова. Поднимал руку для сигнала и, не донеся до надобной высоты, делал вид, что поправляет шлем. Карамба!!! Изнутри в ворота ударили чем-то тяжелым. Створки разлетелись, как крылья бабочки от дуновения ветерка. Полыхнуло пламя, делая арку ворот похожей на раскаленное жерло печи. Хлынули из пекла на вытоптанную перед воротами площадь толпы голых кричащих людей. Следом за ними вырвались длинные гудящие щупальца пламени. Вытянулись над морем черных голов, выхватывая то одного, то другого. Запахло паленой псиной.
Ромкин план сработал. Теперь его очередь действовать.
– Вперед! – заорал молодой человек, выхватывая шпагу. – Сантьяго![11]
Оскальзываясь на выпирающих из земли корнях, он добежал до опушки и остановился. Еле пришедшие в себя индейцы в недоумении уставились на одинокую фигуру, выросшую на краю леса.
– Сантьяго!!! – взревела за его спиной сотня луженых глоток.
Ромка надеялся, что ошарашенные ночным нападением индейцы кинутся врассыпную, но этого не произошло. Один поднял дубину, указывая на приближающийся строй конкистадоров, что-то закричал и рванул навстречу надвигающейся волне. За ним побежали остальные,