Втроем, оставив детей обсуждать непонятные человеческие вопросы, они отправились прочь, петляя между огромными домами.
Мусорные баки оказались недалеко. Большие, металлические, заманчиво пахнущие…
«Еда, еда, еда!» – только сейчас осознав, как же голодна, Алька бросилась к этим источающим аромат огромным железным кубам и запрыгнула в один из них.
Она вертелась, нюхала, гребла лапами, рвала пакеты, пока не наткнулась на почти не обглоданную куриную спинку.
«Вот сейчас наемся, и все будет совсем замечательно…»
Ожидая аппетитного хруста тоненьких косточек, собачонка сжала челюсти… и, жалобно взвизгнув, выпустила свою находку.
«Ты чего, спасать надо?» – уточнил Друган.
«Я… не могу есть! Больно…»
«Совсем не можешь? Это плохо. Или в тенечке полежи, потом попей!»
Обескураженная и несчастная, собачонка выбралась из бака и устроилась рядом, на газоне.
Двое псов, рыжий и серый, вытаскивали из мусорного бака пакеты и разрывали их в поисках еды. А она смотрела на них.
Если она не сможет есть, что с ней будет? Неужели все вот это – новое хорошее место, где можно жить, стая, дети, которые уже любят ее, – просто подарок на прощание, чтобы не так обидно было умирать?
Часть 12.Птичий хлеб
Черная мохнатая собачонка пила. Жадно пила прохладную воду из лужи, пытаясь заглушить голод. А два пса стояли рядом и с тревогой на нее смотрели.
«И что, совсем не можешь есть?» – сочувственно уточнил рыжий гигант Друган?
«Не могу. Больно», – грустно подтвердила Алька.
«А когда последний раз ела? И что?»
Собачонка задумалась. Ведь было же что-то… вкусное было, хорошее, мягкое…
«Булочка! Мне дали булочку, и она была такая мягкая, что я смогла ее съесть, было почти не больно!»
«Булочка… это же хлеб?» – вмешался доселе молчавший Шарик.
«Хлеб, да…»
«А тебе птичий хлеб не подойдет? Он тут есть неподалеку».
«Тут есть хлеб? Где?!»
Как же она хочет есть! При одной мысли о мягком хлебе, который можно жевать даже таким израненным ртом, этот самый рот наполнился слюной.
«Идем, покажу».
Хлеб! Мягкий хлебушек! Мягкий-мягкий-мягкий… Наконец-то она поест!
Предвкушая сладковатый вкус во рту, она семенила за новыми друзьями. Вот сейчас, сейчас…
Хлеб лежал на железной крышке канализационного люка. Большая горбушка батона и еще несколько ломтиков рядом. Счастливая, Алька схватила горбушку…
Черствая! Черствая как камень.
«Ну, как?» – заботливо поинтересовался Шарик.
Она хотела ответить: «Он черствый, я не могу это есть!»
Но для того, чтобы ответить, нужно было выпустить изо рта горбушку. Черствую несъедобную горбушку… свою последнюю надежду.
Молча сжав жесткий хлеб зубами, она прижала к нему язык и ощутила слабый сладковатый