Софья была очень занятым человеком. Она возглавляла деканат, читала лекции, ездила в командировки на международные симпозиумы, писала статьи, издавала учебники, принимала экзамены и почти не бывала дома. Когда же она появлялась, дочери уже спали, а уходила на работу – еще спали. Всё воспитание девочек и ведение домашнего хозяйства было на плечах дряхлеющей старой девы, иногда чересчур доброй и многое прощающей, но, по всеобщему мнению, такой справедливой. Софью очень волновало, что она носит и как выглядит, о себе она не забывала: по воскресеньям, раз в неделю к ней приходила маникюрша, а раз в полгода – парикмахер и модистка. Последняя приносила с собой много глянцевых журналов, не советских, а «оттуда», из которых они всей семьёй выбирали новые модели одежды для гардероба профессора. Девочкам и Маше было разрешено присутствовать на таких сеансах-встречах, даже высказывать своё мнение по поводу фасонов, цвета. Мария Захаровна, как обычно, молчаливо наблюдала за происходящим, но если интересовались её мнением, то она, не задумываясь, отвечала, что ей нравится буквально всё. А вот девочек в это время нельзя было узнать. Они преображались, жестикулировали, отстаивая свои позиции, у них появлялся румянец на щеках, иногда испарина на лбах. Не всегда их мнения совпадали, вот тогда и начинался спор-битва, словесная перепалка, длящаяся, когда как, но, как правило, заканчивающаяся мирно, без обид.
Больше всего сестёр интересовали мамины шляпы и шляпки. Их было настолько много, что коробками из-под них были забиты все антресоли в прихожей их большой квартиры. Иногда, конечно же, в отсутствии Софьи Яковлевны, Маша позволяла им примерить парочку маминых платьев со шляпками. Такое представление с переодеванием у них называлось «давать концерт». Няня ворчала, что ей приходится лазать по лестнице, «как обезьяны в лесу», чтобы достать шляпы с полки, но ведь только она знала и помнила, где находятся определенные шляпы, а девочкам нужно было примерить только те, которые особенно им нравились. О любой, первой попавшейся даже и не шла речь! Марии Захаровне, по всему было видно, это действо самой очень нравилось. Иначе бы она давно отказалась от всей процедуры. Ей было действительно тяжело, ведь во время процесса доставания коробок девочкам не позволялось даже стоять возле стремянки, Мария Захаровна делала всё сама, так как очень боялась, что они упадут и, не дай бог, что-нибудь сломают. Не из мебели, конечно, а руки или ноги. А девчата в такие дни были на верху блаженства, мечтая, что и у них когда-нибудь, будут такие же шляпки и платья. Для них «концерты» были настоящим праздником.
А вот отца они не знали и не помнили. Если бы не фотографии, то и не представляли бы себе, как он выглядел. А он им нравился, вернее его фотография. В мамином кабинете