Вдох. Выдох. Спокойствие.
Какой же у нее голос…
Она никто для него и не значит ровным счетом ничего. Она закончит свою затянувшуюся командировку, вернется в свой город, и никто не ее вспомнит даже. ОН ее не вспомнит даже.
Но какой у нее голос…
Он поднял глаза на свою спутницу и на мгновение опешил, увидев перед собой ее насмешливые зеленые глаза.
Моргнул и наслаждение спало.
Чертова ведьма.
Накрылась встреча. Теперь она опять не выйдет у него из головы.
А. – Про июль
Кто бы мог подумать, что возвращаться на работу будет таким мучением. Нет, сначала все было прекрасно.
Она была как обычно хороша сверх меры, упоительна своими обычными "всем целиком", при этом прекратила пытаться уколоть его, прекратила быть язвой и занозой. Казалось бы, стоит набрать побольше воздуха в грудь и шагай вперед. Посмелее, поактивнее, и, возможно, она у него в кармане.
Почти так и вышло. Он даже какое-то время провел около нее, ощущая себя совершеннейшим ребенком и одновременно невероятно взрослым. Она была совершенно "его". Он не мог даже толком сформулировать то, что видел в ней, какое-то внутреннее родство. С ней было спокойно, и одновременно казалось, что протяни руку… сделай шаг… подними глаза… и начнется землетрясение. Это ощущение пьянило и пугало одновременно.
.
А потом что-то изменилось.
Он видел в ней что-то новое и чуждое. Словно, она освоилась более положенного и становилась дальше. У нее оказались новые знакомые, общие с ними воспоминания… Оказалось, что она не плакала в подушку в четырех стенах, пока он плавал с дельфинами и пытался найти подружку на ночь в своем законном отпуске. Оказалось, она жила полной жизнью, и, возможно, в ней даже был мужчина. Или мужчины.
Эта мысль была ему невыносима, и он не до конца определялся с ней в своей голове. Но само чувство, чувство – что она ускользает, или даже начинает ускользать, жгла его словно раскаленным железом.
На днях все стало совершенно невыносимым, когда она стала шептаться с приятелем о чем-то своем. О чем-то СВОЕМ.
Как вам это нравится? Эта девчонка, которая работает тут без году неделя, шептаться о том, что было известно ему и ей.
Он силился подслушать, пытался доказать себе, что ему все равно, а сам злился, как сам черт знает кто.
А потом настал выходной. Он убивал время как мог, желая только одного – снова оказаться около нее, но не находя ни единого повода или идеи, как это устроить.
И судьба устроила все за него.
.
Он вышел покурить и случайно столкнулся с ней около гостиницы.
И буквально взвыл от досады, увидев ее. Зрелище было то еще – роскошное яркое платье, ведьминские кудри, смеющиеся глаза, острые ключицы, полуголая спина, туфли на шпильке. Он не представлял, где она была в таком виде, но зато отлично представлял, как на нее ТАМ смотрели.
И это было выше его сил.
– Чем займешься? – выдавил он, ругая себя последними словами, и одновременно