Сандра же ёрзала. Сбежать хотела.
Да некуда.
И к маме не сунешься – запретила: сама бегает с кухни в зал – и обратно, выставляет последние угощения, румяная от счастья.
Когда в гости ждали жениха, привычный аскетизм отменялся: отец доставал деликатесы и элитные коньяки, мама кухарничала, как на Маланьину свадьбу. Хоть какая-то польза от Игоря.
«Шерсти клок. С паршивой овцы», – думала Сандра.
Но вот хлопнула дверь: брат, наконец, явился.
– Здоро́во, семья!
«Лицемер пришёл. Здравствуй-здравствуй…»
Сандра вторую неделю звала Алексея именно так. Правда, мысленно. Поборник порядка, идеальный комсомолец, брат преданно смотрел в рот отцу и слушал все его гневные речи про стиляг. Кивал, с жаром поддерживая.
Однако сам, как теперь знала Сандра, не брезговал чувихами. Таскался хвостом за самыми красивыми, букетики дарил… Жорж его часто видел.
Жорж вообще много чего говорил. И показывал – тоже. И ей, и Монти – юным, зелёным новичкам. Познакомил недавно с нужными людьми, на хату к другу привёл, чтоб спокойно, без облав повеселиться.
Там Сандра и увидела его. Того самого.
Там и познакомилась.
***
Его звали Эван. Ваня, если по-обычному. И Сандра узнала его с первого мимолётного взгляда. Как не узнать такую улыбку?
Жорж всё говорил и говорил, зудел комаром над ухом, но она уже не слушала. Просто взяла и перебила друга, внезапно обретя храбрость:
– А кто это? Вон, тот чувак в синих брюках?..
Жорж заткнулся – всего на секунду. Посмотрел на парня, на Сандру… Усмехнулся понимающе.
– Это? Ванька наш. То есть Эван. Эван-не-Дурак. Хочешь, познакомлю?
– Я сама, – сказала Сандра.
Не веря, что произнесла эти слова. Не веря, что уже идёт вперёд, идёт туда. Где он, Эван, который подсел к незнакомой чувихе. Улыбается, конфетами угощает.
А в светлых волосах – вот чудо! – застряло птичье пёрышко.
– Потанцуем?
Вот услышал, поднял голову. Увидел её.
Наконец-то.
И вот она, вот улыбка! Та самая! Для неё!..
– Конечно, красавица.
Эван встал и, приобняв Сандру за талию, потянул к центру зала. Закружил, завертел в танце, как на карусели.
Сердце билось в груди. Неистово, бешено… Пленённая малиновка. Эван не отводил взгляда, Эван ни на секунду не отпускал. И Сандра летала по паркету, отдавая танцу всю себя, тонула в бирюзовых глазах и опять выныривала. Смеялась, купаясь во всеобщих любви и внимании. Будто все они – большая, дружная семья, где никто не осудит тебя за то, что ты другой. Ведь здесь все другие: уникальные, весёлые, добрые и смешные. И Эван… Ах, Эван…
Так началась их дружба – тайная, как и вторая жизнь Сандры. И она…
– Саша? Саша!
Перед носом щёлкнули пальцы, и Сандра охнула, уронив кусочек хлеба.
– Из… извини, папа. Задумалась.
Брови отца сошлись в одну.
– Что за расхлябанность, Саша? Я её спрашиваю, а она…
–