– Мое положение незавидно, однако! – Заявляла она, сидя в одном пеньюаре на краю кровати. – Я словно продажная девчонка, которая оказывает тебе услугу. Ты держишь меня как пса на поводке и не подпускаешь ближе.
– Что за глупости ты говоришь, родная? Я же только с тобой. Я ценю тебя выше других.
– Ха! Ты вообще ничего не ценишь в этой жизни. Ничего и никого. Ты только терзаешь меня бесконечно. Я ни на кого более не могу смотреть. Ни о чем-то думать, ни чем-то заниматься – везде только ты!
– Что ты прикажешь? – Процедил он, закурив.
– Отпусти меня. Отпусти, если я не способна сотворить твое счастье.
Он посмотрел на эту прелестную фигуру, словно высеченную из мрамора, на эти серые глаза, отливавшие то зеленью, то синевой, то вовсе золотом, на эти золотистые пышные локоны, на манящие розовые губы… Столько чувства выражал ее взгляд, ее поза, но он ничего не понял и проронил лишь:
– Ты чертовски красивая. Вот же злодейка! Как ты смеешь быть такой красивой? Я не хочу, чтобы чужой взгляд касался тебя.
Очень долго тянулись дни, полные неясности. Она прекращала писать ему, пыталась забыться в обществе других молодых людей, но ничего не помогало – он словно въелся в ее сознание, в ее душу. Однако настал момент, и Черников все же решился на серьезный шаг. Как? Как такой человек сумел перебороть себя? Он позвал Ирину на разговор под предлогом того, что ему необходимо ее увидеть для своего душевного покоя, она нужна ему как друг в данную минуту, как утешитель, как родная душа, находившаяся всегда подле него. Они встретились в беседке, овеянной кустарниками дикой розы, и он произнес важные слова. Она, разумеется, согласилась отныне принадлежать лишь ему.
С самого начала все было странно… И то, как он наспех сообщил близким о помолвке, и знакомство с семьей Астаховых, да и подготовка к свадьбе шла непомерно ускорено. Пара рассчитывала обвенчаться в августе, через месяц после помолвки. Но венчанию, как догадался читатель, не