Дафну назвали в честь растения, которое зацветает в день ее рождения, двадцать восьмого августа. Каждый год в этот день муж дарил ей цветущие веточки дафны[3], и она находила это в высшей степени романтичным. Дафна жаловалась мне, что приближающийся день рождения будет первым за пятьдесят шесть лет, когда этот символический ритуал не состоится. Решение напрашивалось само собой, и за ужином в моей квартире – ужином по случаю ее семьдесят восьмого дня рождения – Дафна получила от меня букетик из веточек дафны. Она с порога узнала этот запах и расплакалась. Я подумал, что, должно быть, допустил страшную ошибку, но она объяснила, что плачет от радости. На нее произвел впечатление и мой шоколадный торт, но уже не до такой степени.
За ужином она вдруг заявила:
– Дон, из тебя получится замечательный муж.
Это настолько противоречило моему опыту общения с женщинами, что я на мгновение лишился дара речи. Придя в себя, я изложил ей сухие факты – историю своих попыток найти спутницу жизни. Начиная с детской веры в то, что я женюсь, когда вырасту, и заканчивая полным отказом от этой идеи – ибо доказательств моей непригодности к браку накопилось достаточно.
Довод Дафны прост: у каждого есть своя половинка. С точки зрения статистики это почти бесспорно. К сожалению, вероятность того, что я найду свою, была ничтожно мала. Тем не менее эта мысль беспокоила ум – как математическая задача, у которой обязательно есть решение.
В следующие два дня рождения Дафны мы повторили цветочный ритуал. Эффект оказался не таким сильным, как в первый раз, но я укрепил его дополнительными подарками, книгами по генетике, – и Дафна пришла в восторг. Она сказала, что для нее день рождения – самый любимый день в году. Всегда полагая, что такая логика скорее присуща детям – из-за подарков, конечно, – я удивился тому, что и взрослым она не чужда.
Через девяносто три дня после третьего ужина по случаю дня рождения мы отправились привычным маршрутом в клинику – обсуждая по дороге статью о генетике, которую Дафна читала накануне. Вдруг оказалось, что она не может вспомнить некоторые очень важные моменты. За последние недели ее не раз подводила память. Я сразу же организовал обследование. Диагноз – болезнь Альцгеймера.
Интеллектуальные способности Дафны истощались с пугающей скоростью. Вскоре мы уже не могли вести привычные разговоры о генетике, но совместные ужины и прогулки в приют продолжались. Теперь Дафна говорила в основном о прошлом, о муже и семье, так что я мог составить общее представление о том, какой бывает супружеская жизнь. Она по-прежнему настаивала на том, чтобы я нашел себе достойную женщину и познал семейное счастье – то, которое было у нее. Дополнительные исследования подкрепляли доводы Дафны доказательствами: