Всего здесь с излишком: и тканей, и мебели, и пыльных бронзовых статуэток с мутной патиной, покрывающей поверхности, и громоздких картин с серебристыми паучьими сетями по углам. И всё равно дышится здесь полной грудью, и хочется запеть что-нибудь эдакое – «…отцвели уж давно хризантемы в саду…» Весь старый дом дышал уютом: просмолённым деревом, черепичной крышей, высокими потолками и густой атмосферой прошлого. Не каждому дано понять и уловить эту красоту, не у каждого заноет сердце от сладковатого запаха и скрипучей музыки подобного места.
Маша покрутила круглую ручку двери, когда они выходили из гостиной, чтобы убедиться в том, что это слоновая кость. Софья Дмитриевна осталась в комнате. Так и сидела, не попрощавшись, выколачивая из трубки табачный пепел на круглую медную тарелку.
– Про прислугу она пошутила, конечно? – спросила Маша.
– Э… У нас есть Катя. Она работает и живёт здесь всё время. Готовит, убирает. Сама понимаешь, дом очень большой, работы много. И Софа последние годы не покидает дачу. Есть ещё Борис Егорович, он живёт недалеко и каждый день приходит сюда, чтобы помочь с садом и ремонтом. И вообще по разным вопросам… Ты познакомишься с ними чуть позже. Хорошие люди. Катя приготовила комнаты, так что пойдём заселяться.
Деревянные ступени тихонько поскрипывали под их ногами. Звук был глухой, смягчённый вытертым ковровым покрытием когда-то насыщенно-бордового оттенка, а сейчас приобрётшего цвет «Джеральдин», ну или незрелой клюквы, как видела его Маша. Она остановилась на площадке перед следующим пролётом, уставившись на картину в золотистой раме. Костик ткнулся ей в спину.
– Костя, это нечто!
На картине был изображён осенний сад в лучах заходящего солнца. Краски были тёплыми, осязаемыми, словно дышали запахами нагретой земли и пожелтевшей умирающей зелени. Совсем другие, нежели на мрачноватых картинах внизу.
– Этюд в багровых тонах? Дед рисовал. Раньше он у него в кабинете висел, но Сима распорядилась перевесить. Дед, конечно, мастер был.
– Не то слово, Кость… Выставлялся? – с интересом спросила Маша, вглядываясь в уверенные мазки на холсте. – Прости, не слышала о нём как о художнике. – В правом нижнем углу серебрилась витиеватая подпись с хвостиком «Цап…».
– Он же архитектор. Рисовал на досуге, – Костя поднялся на одну ступеньку выше и сейчас дышал ей в шею, щекоча завитушки волос. – Если хочешь, я покажу тебе. Работ много, часть незаконченных… Они в его кабинете.
–О, – Маша уважительно кивнула, – твой дед был очень талантлив. А ты в кого пошёл? – Она хитро