– Ну чё, друг Ай-зек, – спросил он наконец, – как там маленькая Ай-рин?
– Намного лучше, – сказал Айк. – Веселее. Они поставили новый шунт в дренажи, он эффективнее, и уши больше не болят.
– Все улыбается?
– Все улыбается, – ответил Айк.
– Это хорошо. – Карлос снова замычал «Желтую подводную лодку».
Айрин родилась со спина-бифида, увеличенным черепом и выступающей наружу частью хребта. Множественные операции и пересадки кожи закрыли изъян, но в черепе все равно скапливалась жидкость. Шунт забивался, голова распухала, и ярко-голубые глаза маленькой девочки становились еще ярче – фебрильнее, говорил врач. Им сказали везти ее в больницу всякий раз, когда глаза начинали лихорадочно блестеть, особенно если это сопровождалось болью в ушах или если она начинала хвататься за уши и их тереть. Только эти признаки и срывали родителей с места: девочка редко плакала, она продолжала храбро улыбаться, даже когда из-за скопившейся жидкости начиналась лихорадка. Ничего, кроме ушных болей, ее вроде бы не беспокоило, и доктора уверяли Джинни, что эти боли тоже пройдут, когда вырастет череп.
Айк был рад видеть Карлоса у них в трехсекционке, пусть и в качестве противника. Еще он был благодарен Карлосу Браво за то, что он ни разу не попытался использовать врожденный дефект ребенка в своей протестной кампании. Более рьяные члены профсоюза ни за что не упустили бы такую возможность, хотя исследователи снова и снова уверяли полевых рабочих, что эти вещи абсолютно не связаны. Рьяные ухватились бы за сам шанс. Но Карлос был натурой философической, как и Джинни. Надо верить в Провидение, любила повторять она, а не в проклятие. Более того, когда сразу после рождения ребенка Айк изводил себя мыслями, не он ли виноват в дефекте (все эти полеты над зарослями кока в Эквадоре, например? Распыление ботанических рекомбинантов?), Джинни первой убеждала его в обратном:
– Эй, – с ясной улыбкой откидывая назад волосы, – как там говорил Иов? Дерьмо падает на всех: и на святых, и на грешников.
Он ушел в тройник и принес еще две бутылки пива. Трудившийся на душегубке народ погрузился на платформу и трясся теперь по грязной насыпи к конторе отмечать время работы. Солнце провалилось в жаркое марево и растеклось по нему, красное и бесформенное, словно кровавое яйцо. Когда Айк допил третью бутылку, зазвонил телефон.
– Пьяная сестра Джинни из Макфарланда, – сказал он Карлосу, соскакивая с качалки.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить