– Ну кот! Чистый кот!
А было это за шесть лет до событий 1682 года, когда Петру еле исполнилось 4 года.
Так что вряд ли убийство Матвеева стало первопричиной психического расстройства Петра, и вообще непонятно – приобретенная у него болезнь или врожденная. Или целый пучок болезней?
Не менее яркий признак нездоровья Петра – его неспособность сосредоточиться, остановиться, углубленно задуматься о чем-то. Говоря о невероятной работоспособности Петра, часто забывают уточнить: никто никогда не видел его читающим серьезную книгу (даже по его любимому морскому делу) или пытающимся вникнуть в тонкости юриспруденции, богословия или литературы. Все сколько-нибудь сложное просто не привлекало его внимания, и времени и сил на это он не тратил. Петр никогда не гулял один, его не заставали погруженным в размышления (исключение – последние два-три года жизни, когда Петр впал в страшную депрессию). Он также никогда не бывал один в церкви, не молился затаенно, «своему».
Если даже лжива история про то, как Зотов подпаивал маленького Петра – иначе он не мог усидеть смирно, доказывает – эти черты личности Петра проявились уже в 5–6 лет.
Сама неспособность сосредоточиться ни на чем определенном, поверхностность, неудержимость сами по себе могут послужить материалом для диагноза. Ведь на свете нет людей принципиально необучаемых. Нет и не может быть на свете психически нормального мальчика, которого невозможно обучить ни правильному письму, ни социально приемлемому поведению. Тут сам факт необучаемости говорит о серьезных психических отклонениях.
Даже во время так называемого отдыха Петру необходимо, чтобы вокруг было шумно, многолюдно, чтобы вокруг танцевали, орали, плакали и пели, и чем шумнее – тем лучше. Для него самого тоже в часы «отдыха» больше всего характерно речевое возбуждение, неспособность остановиться. Петр как бы не дает самому себе времени подумать о чем-то серьезном.
Привычку Петра постоянно куда-нибудь мчаться историки склонны воспринимать чуть ли не романтически: ведь нельзя же было по-другому, другими средствами «поднимать Россию на дыбы», строить флот и громить супостатов. По словам В.О. Ключевского, «лет под 50, удосужившись взглянуть на свою жизнь, он увидел бы, что он вечно куда-нибудь едет»[13].
Трудно сказать, насколько это было необходимо – все время куда-то мчаться, а не управлять из того же Преображенского дворца или из Грановитой палаты. Но уж конечно, не было никакой необходимости на пирах поминутно выбегать из комнаты, чтобы размяться. По-видимому, Петр просто органически не мог высидеть на одном месте; что-то все время гнало его за горизонт.
Но если он и не ехал, не мчался никуда, Петр тоже все время был «занят», причем все «дела» и все «занятия» Петра, о которых