Сегодняшняя ночь и завтрашний день не сулят мне ничего хорошего.
Алтан
Алтан смог освободиться только ближе к ночи.
Онур простудился и теперь отдыхал в своей кровати под присмотром Зехры, ничего серьезного с ним не случилось, но после смерти жены он всегда паниковал, когда что-то случалось с его близкими.
А вот теперь из головы Алтана не шел разговор с этой маленькой стервой.
Она и правда оказалась стервой, команды умела отдавать не хуже мужчины и как только ей что-то не понравилось, сразу же из добродушной, открытой малышки превратилась в упертую козу.
Алтан это не слишком любил, он в принципе не любил таких вот откровенных отказов, он мог бы заставить ее силой, но это, в данном случае, было бы неуместно, да и девочка четко дала понять, что упертости у нее не меньше, чем у него самого.
Алтан к такому не привык, но ей он это спустил с рук.
Хотел послать такое поведение куда подальше, но ее высокомерный тон и взгляд не давали ему покоя. Он сам не мог до конца определить, чего он от нее хотел, поэтому теперь он направлялся прямиком к ней в отель, который принадлежал его хорошему другу. Естественно его там знали, у портье узнал, не ушла ли она куда-то, она даже не спускалась сегодня на ужин.
Портье сказал, что она зашла в номер около пяти часов вечера и больше из номера не выходила.
Вторым ключом, выданным ему внизу, Алтан открыл дверь, предварительно заверив внизу, что хочет сделать девушке сюрприз.
В маленькой комнатке было темно, он прошел внутрь и увидел девушку лежащую на кровати.
Ее тело было прикрыто тонкой белой простыней, в полумраке он не сразу разглядел, что голова ее как-то странно замотана полотенцем.
Нахмурился, когда дотронулся, полотенце было мокрым, а кожа краснела даже в темноте на фоне белой простыни.
Алтан присел на кровать, немного отодвинул простынь, осматривая ее тело. На коже под шеей уже начинали проступать мелкие пузыри.
Мужчина чертыхнулся про себя, видимо ее кожа так сгорела, пока они плыли на катере или гуляли, а может быть пока шла в отель. Он даже не подумал, что она могла так сильно обжечься, ведь его кожа привыкла к солнцу, а о светлокожей иностранке он и не подумал.
Да, сыну стало плохо, но нельзя не признать, что девочка была по своему права, он ей никто, да еще теперь и эти ожоги, частично тоже по его вине. С ней он начинал допускать ошибки.
Алтан положил руку на лоб девушки, он горел даже под холодным полотенцем.
Провел пальцами по ее груди, кожу всю стянуло, девушка поморщилась, и Алтан понял, что дело плохо.
– Кира? – Тихо позвал он. – Кира…
Девушка приоткрыла глаза, пару секунд фокусировала взгляд, потом снова закрыла.
– Это уже глюки… – Пробормотала на русском, но он понял смутно смысл, что-то