Лахлан много лет покорно сносил измены жены. Но, став членом Совета ХIII, дал Алве недвусмысленно понять, что ситуация изменилась. И она поклялась, что будет ему верной женой. Связь с Джерриком в расчет не бралась, оправдываемая деловой необходимостью и страхом Лахлана перед всемогущим фаворитом эльбста Роналда. Однако со временем Алва начала скрывать и ее от мужа, пытаясь внушить уверенность, что верна ему. И Лахлан делал вид, что верит ей. Так было спокойнее для всех.
Однако то, что он застал жену выходящей из ворот резиденции главы Совета ХIII, в то время как она должна была быть в Москве, многое меняло в их отношениях, которые, казалось, уже упрочились. По странному психологическому выверту, Лахлан прощал измены жены, когда она не скрывала их от него. Но тайные измены он не способен был бы простить. Почему так, он и сам не смог бы объяснить.
Все это Алва прочла во взгляде мужа, в котором кроме презрения начала зарождаться ненависть по мере того, как она медлила с ответом.
Когда Лахлан задумывался о чем-нибудь, то крошечный нос его начинал шевелиться, и могло показаться, что он принюхивается, как мышь, почуявшая ароматный запах сыра. Сейчас его нос походил на флюгер в ветреный день. Лахлан и недоумевал, и гадал, почему Алва предпочла путешествие в Москву свиданию с любовником. Несмотря на всю ее похотливость, это было на нее не похоже. Между старым любовником и новыми впечатлениями, включая возможные любовные приключения, она, не задумываясь, выбрала бы второе. Лахлан мог бы еще пять минут назад поставить в заклад свою голову, что по другому и быть не могло.
– Алва, что ты здесь делаешь? – строго спросил Лахлан, поняв, что не дождется объяснений, если не потребует их. – Ведь ты должна быть в Москве.
Алва нашлась быстро.
– Как ты думаешь, кого ты видишь перед собой? – спросила она, приняв важный вид.
Взгляд Лахлана не сулил ей ничего доброго, вздумай он сказать то, что думает. Поэтому Алва не дала ему времени, и сама же ответила на собственный вопрос.
– Перед тобой специальный агент Совета тринадцати Алва, – эльфийка лихо отдала честь, приложив ладонь ко лбу. – Выполняю ответственное поручение. Такое важное и тайное, что не могу сообщить о нем даже собственному мужу.
Она надула губки и голоском обиженного ребенка спросила:
– Муж, ты удовлетворен ответом? Или продолжишь подозревать меня Сатанатос знает в чем?
Лахлан не знал, верить ему или нет. Он сомневался. Но все-таки решил поверить. Так было безопаснее, чем устраивать проверку и идти за ответом к эльбсту Роналду или, того хуже, кобольду Джеррику.
– Спецагент так спецагент, – ответил он. – Это многое объясняет. Но ты могла мне хотя бы намекнуть. И, кроме