Он вроде бы покраснел – сказать наверняка в плохом свете было сложно – но быстро взял себя в руки и продолжил:
– На третью ночь моя возлюбленная должна подарить мне поцелуй – лишь только в том случае, если её чувства крепки и она в них уверена. Иначе я умру. А ежели я не найду суженой, то обречён я на пожизненное скитание у границ дремучего леса, без надежды когда-нибудь снова увидеть свой дом… Ты бывала когда-нибудь в Лыбедь-граде? Нет? Если захочешь, он станет и твоим домом.
Немила сделала большие глаза и прикрыла рот ладонями, не в силах поверить, что прямо сейчас сбывается её самая заветная мечта. А царевич тем временем придвинулся, взял немилину левую руку и, глядя немного исподлобья, вопросил:
– Поможешь ли ты мне скинуть оковы, что непомерной ношей возлегли на меня стараниями лесной хозяйки, обиженной и отвергнутой?
Сердце Немилы совершало в груди разнообразные кульбиты. Лишь ощущение прохладных пальцев и желание услышать ещё каких-нибудь приятностей удерживало её от того, чтобы упасть в обморок.
А царевич продолжал говорить, всё больше распаляясь в своём красноречии:
– Я обещал отцу, что вернусь в Лыбедь-град с возлюбленной, и не нарушу своего обещания. Отдавшись на волю провидения, я вынужден был месяцами скитался, пытаясь найти выход из своего положения, пока не понял: Яга помогла мне, она подсказала, что моя возлюбленная находится далеко за пределами полёта стрелы, а я должен поистине постараться, чтобы найти её. Поэтому я летал по свету – куда мог долететь, скованный ограничениями злой старухи, – я оборачивался летучей мышью, прыгал лягушкой и ползал змеем – ведь моя пленительница наделила меня способностью принимать лишь самые неприглядные образы – чтобы найти ту самую, при виде которой пойму – вот моя судьба, вот та, кто поможет мне вернуться домой.
Царевич выражался как-то уж очень муторно и сложно. Немиле показалось это немного чудным, но когда тот снова взял её руку и приложил к своему сердцу, то всё внутри неё замерло.
– А как же цветок? – с глупой улыбкой спросила она.
– Это моя четвёртая личина, которую я до сих пор считал самой бесполезной, – серьёзно ответил царевич, вглядываясь в Немилино лицо. Она снова покраснела и немного отпрянула от свечи, чтобы скрыть своё смущение.
– Ты… поможешь мне снова стать прежним? – нарушил царевич возникшую паузу, на что она, не раздумывая, согласилась:
– Я сделаю всё, о чём ты меня ни попросишь! – сказала она полушёпотом и склонила голову.
В этот самый момент оранжеватое пламя свечи многозначительно дрогнуло, намекая, что гореть ему осталось недолго, и тогда царевич, скосив глаза на свечу, быстро проговорил:
– Раз так, тогда раздевайся и спать ложись, как обычно. Обо мне не беспокойся,