Я настолько поражена его появлением, что не в силах даже заговорить с ним. Неужели я как-то повлияла на его решение восстановиться? Радует ли это меня? На самом деле я не испытываю ничего, кроме сожаления.
Входит мистер Маллиган и кладет на стол свои вещи, затем поворачивается к доске и пишет свое имя и дату. Неужели он действительно думает, что со вчерашнего дня мы забыли, кто он такой, или просто хочет напомнить, какие мы тупицы?
– Дин, – произносит он, так и стоя лицом к доске. Потом поворачивается и смотрит на Холдера. – С возвращением, хотя и на день позже. Надеюсь, в этом семестре ты не создашь нам проблем?
От такого снисходительного замечания, произнесенного с места в карьер, у меня отвисает челюсть. Если Холдеру приходится терпеть здесь подобный вздор, то неудивительно, что он не хотел возвращаться. Я, по крайней мере, терплю обиды от учеников. Мне наплевать, каковы школьники, но учитель не должен быть с ними высокомерным. Это главное правило для педагога. Второе же заключается в том, что учителю не следует писать на доске свое имя в классах старше третьего.
Холдер ерзает на месте и не менее язвительно отвечает:
– Надеюсь, мистер Маллиган, что вы меня не спровоцируете.
Ладно, «обмен любезностями» всегда бывает двусторонним. Может быть, на следующем уроке я научу его вежливости.
Мистер Маллиган теребит подбородок и сердито смотрит на Холдера поверх очков:
– Дин, почему бы тебе не выйти к доске и не познакомиться с одноклассниками? С прошлого года здесь появились новые лица.
Холдер не возражает, и мистер Маллиган, похоже, доволен. Холдер резко вскакивает со стула и быстро идет к доске. Этот неожиданный всплеск энергии заставляет мистера Маллигана отступить. Без малейшего смущения Холдер поворачивается лицом к классу.
– С удовольствием, – говорит он, косясь на мистера Маллигана. – Я Дин Холдер. Народ зовет меня Холдером. – Он переводит взгляд с Маллигана на класс. – Я здесь учусь с восьмого класса, не считая полутора семестров академки. И, по словам мистера Маллигана, люблю создавать проблемы, так что скучать не придется.
Некоторые смеются, но мне это не кажется смешным. Слухи о Холдере вынуждают усомниться. А теперь, устраивая это шоу, он показывает себя в истинном свете. Холдер открывает рот, чтобы продолжить свою речь, но, заметив меня, широко улыбается и подмигивает. У меня возникает желание забиться под парту. Я торопливо улыбаюсь ему, не разжимая губ, и опускаю глаза, как только учащиеся начинают озираться, желая узнать, на кого он пялится.
Полтора часа назад он с заносчивым видом ушел прочь. Теперь улыбается мне, как лучшему другу, которого не видел много лет.
Да уж. У него есть проблемы.
Ко мне наклоняется Брекин.
– Что это значит, черт возьми? – шепчет он.
– Расскажу