Так, приказ объявлял военнослужащих, отступивших без приказа старшего начальника, «предателями Родины». Однако с точки зрения юридической это определение являлось ничтожным, поскольку ни Основные начала уголовного законодательства СССР и союзных республик, ни Уголовный кодекс РСФСР такого состава преступления не предусматривали. Приказ требовал поступать с такими военнослужащими, «как с предателями Родины», но какие конкретно шаги органов правосудия должны были последовать в отношении них, оставалось неясным, поскольку определение конкретного состава совершенных им преступлений было сопряжено с большими трудностями.
Следующая коллизия заключалась в явном смешении понятий, которыми нарком обороны определял круг лиц, подлежащих ответственности. Если это – нарушители только воинской дисциплины (ведь в тексте приказе так и говорилось: «провинившихся в нарушении дисциплины»), то их действия должны были повлечь за собой применение статей Дисциплинарного устава. Если это – лица, совершившие воинские преступления, то их противоправные действия должны были подпадать под соответствующие статьи Уголовного кодекса. Однако ответа на эти принципиальные вопросы приказ № 227 не содержал.
Еще одна коллизия связана с требованием приказа истреблять на месте паникеров и трусов. Тем самым нарком наделял правом бессудного расстрела по существу неограниченный круг лиц – от высших командиров до рядовых красноармейцев. У командиров различных степеней была хоть какая-то правовая основа для такого рода действий: в соответствии с Дисциплинарным уставом 1940 г. «в случае неповиновения, открытого сопротивления или злостного нарушения дисциплины и порядка командир имеет право принять все меры принуждения, вплоть до применения силы и оружия». При этом особо оговаривалось, что «командир не несет ответственности за последствия, если он для принуждения неповинующихся приказу и для восстановления дисциплины и порядка будет вынужден применить силу или оружие»[144]. Но таким правом не обладали лица рядового состава, между тем – повторимся – в приказе № 227 не очерчивался круг лиц, которым разрешалось «истреблять на месте» паникеров и трусов, и по умолчанию это могли быть и рядовые.
Иначе говоря, в этой части приказ противоречил Конституции 1936 г. и действующему на тот момент уголовному законодательству, во-первых, обвиняя военнослужащих в преступлениях, которые Уголовный кодекс не предусматривал, и, во-вторых, наделяя правом на отправление правосудия неопределенный круг лиц.
Приказ № 227 предусматривал, что штрафные части будут формироваться за счет лиц, направленных туда соответствующими приказами военных