Клятвоотступник. Владимир Великий

говорил его собрат. Он просто-напросто сидел на тумбочке и презрительно, а то и с сожалением, смотрел на салагу в новенькой военной форме, который, словно заводной, в пятый, а то и в десятый раз чеканил вслух обязанности солдата или текст Военной присяги. Оценка дневального, как правило, не всегда была объективной. «Салага» опять уходил в Ленинскую комнату и зубрил устав, зубрежка длилась еще пару часов. Сдавать экзамен ночному экзаменатору повторно категорически запрещалось. В независимости от исхода экзамена для салаг следовал «довесок», они должны были до блеска вычистить часть территории, закрепленной за внутренним нарядом. Это был, как правило, туалет или коридор. Продолжительность военной «барщины» длилась иногда довольно долго, вплоть до подъема. Были и исключения. Барщину мог прервать дежурный по части или офицеры роты, которые иногда контролировали ночной покой своих подчиненных или несение службы внутренним нарядом. Отработку мог прервать и командир отделения, который по естественной нужде выходил из спального помещения. После информации дневального тот лично принимал решение о помиловании или наказании своего подчиненного. Счастливчик мгновенно бежал в спальное помещение отсыпать последние часы или минуты долгожданного сна. Тот, кто не был помилован, вынужден был вновь идти «советоваться» с вождем мировой революции…

      Желание хорошо выспаться было и у рядового Кузнецова, который только что начинал обживаться в новом подразделении и на новом месте. После команды: «Рота, отбой!», Александр сразу же ринулся в спальное помещение. Через пару минут он уже лежал в постели, кровать находилась на втором ярусе. Приятный запах чистых простыней благоприятствовал сну молодого солдата, в просторной комнате также было тихо. Только кое-где раздавался храп или тихий полушепот. Вскоре стало тихо и в коридоре. Дежурный офицер в прямом смысле загонял подчиненных в спальные помещения, которые по разным причинам еще продолжали бродить по казарме.

      Относительная тишина способствовала притоку все новых и новых мыслей в голову армейского салаги. Кузнецов про себя улыбнулся, когда начал думать, что он, скорее всего, впервые в истории Вооруженных Сил, пусть даже в истории этого мотострелкового полка, за столь короткое время службы получил благодарность от командира роты. Хотя ему за знание текста присяги денежного довольствия не добавили, но такой «взлет» приводил его к мысли, что через полгода он получит звание младшего сержанта и будет командовать целым отделением. Большого желания получать звание ефрейтора у сибиряка не было, служивому солдату не хотелось ходить с одной «соплей» и видеть ухмылки своих однополчан.

      От мечты стать младшим командиром солдат перенесся к воспоминаниям о гражданской жизни, которую, как ему казалось, он покинул уже очень давно. Кузнецов закрыл глаза и ему сразу же представилась его родная деревня. Перед ним возник Петька Сорокин, который первый сообщил ему о том, что его забирают в армию. Пятиклассник от своего дома бежал