Андеграундный экскалатор бытия. Любовь Кузминична Киреевская

А для меня поход за мышкой – это безделье. О! Время – срубающее все, даже косвенно! И только кино может завладеть плавающими конструкциями, призрачными и весомыми. Тогда испачканное время становится добрым диктатором в клоунском, иногда пусть в серьезном обличии, но уже не так страшно! Я, познав в этой длительности свою самость через чужие воплощения в кино. Одела мягкую подушку безопасности. Но не только конкретные образы вились в мою сущность. Есть еще более размягченные и рассыпчатые. Так я решила, что если надену наушники, в которых будет играть серьезная музыка – классика, то она обязательно защитит меня от скуки и, следовательно, от злобы на всех подряд, а также от времени, когда оно обнаженное. Я разговаривала через наушники.

      – Добрый день! – проорала я, чтобы услышать себя.

      – Добрый день. – неслышно проговорил продавец.

      – Что? – спрашиваю вежливо я.

      – Добрый день. Снимите наушники, вы себя, наверное, не слышите. – сказал он нормально.

      – Мне нужна компьютерная мышь.

      Еще около минуты мы поддерживали беседу.

      – Держите.

      – Спасибо Вам!

      ГЛАВА 21. ГРЫЗУЩЕЕ.

      Он успел нализаться леденцом на палочке – этот игрушечный антураж, как это всегда бывает, прикрывал его нутро – вовсе не куртизиана, а поэта, который не гонится за слащавым опытом-стриптизером. Что если содеянное бьется в сердце жирной точки телесности абстрактной – так он напугал своего отца совсем не нарочно, зайдя в комнату громадно и с шумом-гамом в ушах отца, он хотел сообщить новость, но напугал его, но больше сотрясалась грудь нашего героя, а не отца, собственно, после этого. Он долго думал, как исправить такие въедшиеся чувства – эти события наложились на подобные из прошлого. В чью пользу работает мозг?

      Как вы думаете о ком речь? Для тех, кто не любит секреты и воображение, которое соотносит то с тем, предлагаю ответ. Это я. Я описала себя в мужском роде. Но секрет и место для воображения – основное – осталось. Думайте.

      ГЛАВА 22. ЕСТЕССТВО.

      Я сидела под гулкой царапиной дерева, которая плясала насквозь – я чувствовала себя дирижером, когда прикрывала и открывала ладонью эту сквозную щель. Затем перебирала пальцы, как на трубе по кнопкам. Это заметила проходящая женщина, идущая по парку, слушая в наушниках концерт номер три Рахманинова. Он трепетал и блистал у нее в ушах. Незнакомка с нетерпением подошла ко мне, чтобы наверняка раскусить мое телесное щебетание. Она двинулась ко мне. Мы вместе стали овладевать зовом ветра. Это было редкостно. Наблюдали слитность композиции, которая повторяется. Но все это время здесь находились те, кто желал зла этим деревьям. Рабочие должны были срубить эти деревья. Мы не были для них преградой.

      – Просим вас освободить территорию.

      – Вы что не видите особенность этого дерева? Его никак нельзя срубать!

      – Нам положено срубить весь парк!

      – Но все же, только посмотрите!

      И мы учинили настоящую симфонию.

      – Нас это не волнует, это дерево еще старше,