Далее, вижу пост, в котором рассказывается о том, что главой сестринства на время исполнения Мирой принудительно-исправительных работ в доме престарелых назначена Сиенна Сэйлор. Миру отстранили, и она находится «в подвешенном состоянии», потому что студенты и их родители требуют наказать преступницу, какой все её сейчас представляют. А также над Эмирой Райз в понедельник в стенах университета состоится внутренний суд, на котором встретятся родители жертвы и обвиняемой. А дальше только хуже. Тех парней, которые изнасиловали Флор, пока не нашли, но явная радость сквозит в каждом слове повествующего, подогревая желание остальных студентов нападать сейчас же, без промедления.
Следом выставлены фотографии дома сестринства, стены которого расписаны оскорблениями, и разбиты окна. И подобных фото много, как и некоторых девушек, бегущих из дома с вещами. Под каждым снимком язвительные комментарии и сравнения. Их травят. Из-за меня… травля безобразная, и её вряд ли можно уже остановить.
Вот же чёрт, какой хаос может разрастись за сутки. И всё началось с моих слов. Нет, не с моих, это сделал кто-то другой, но как бы моими руками. Но ведь я помню, помню теперь, что я сам писал всё. Как? Скажите мне, как такое возможно, если я бы не решился на такое из-за того, что предпочёл бы… не знаю даже, как предложение закончить. Она созналась? Зачем? Я больше не узнаю Миру в этом видео, это не она. Я себя не узнаю. Кто-то очень похожий, но не Мира. Кто-то в моей голове, но не я. Или же я просто не видел правды, потому что любовь оказалась абсолютно слепой. Я не хотел её видеть, ведь тогда, действительно, всё означало бы конец. Конец всех моих стремлений и желаний. Мой личный конец, где начался бы новый кошмар.
Мы подъезжаем к воротам университета, и я вываливаюсь из машины, бросая водителю всю наличку, которая была у меня. Ночь сгустилась над головой. Мрачное и тяжёлое небо. Так и я иду. Еле-еле. Каждый шаг. И мой пах зудит. Какую хрень я подцепил вчера в борделе? Где я, вообще, его нашёл? И когда написал всё это. Я должен удалить… удалить это, потому что не мог я в здравом уме всё это выставить. Не мог!
Показывая карточку, прохожу идентификацию в будке охраны, оглядывающей меня с нескрываемым отвращением. Бреду, и тишина вокруг. Ужасающая тишина. Никого нет, ни на поле, ни перед университетом. Словно вымерло всё живое. Люди исчезли, оставив меня наедине с путающимися и бессвязными воспоминаниями. Мне помощь нужна… мне она необходима, ведь я совершенно не представляю, что, действительно, случилось.
Подхожу к улице, где расположены дома братств. Даже флаги на них приспущены, словно скорбят там. Нет вечеринки в «Альфа», а они всегда шумят. С утра до ночи из их окон доносится музыка и запах