– Долго ты после этого продержишься на этом золотом месте? – закончил Гима, глядя невинными глазами на военкома.
Больше Гималайского ни разу в жизни ни в какие военкоматы не вызывали, но всю свою оставшуюся жизнь он будет на учете в разных организациях: МВД, КГБ… ну, и какие там следующие. Это все же лучше, чем червей кормить в каменистой земле.
На всякий случай Гима сходил и подстригся. Наголо.
И хотя он твердо знал, что это не его война, но, похоже, что это знал только он один. Со всех сторон только и слышно: «Вот мы им покажем! Вот мы им дадим! Вот мы их…» Показали.
Куде воевать понравилось. Поладили они и с Сухим. Да тут еще и Толик Филин присоединился к их компании. Толик закончил учебу в Военно-медицинской академии в Красном Селе, и вот теперь отправляется служить в Афган – начальником отделения госпиталя в Шинданде, и тоже старлей. Но не успели эти товарищи обустроиться в Шинданде, как случилось непредвиденное.
После покушения на Лысого Гималайский вызвал на совещание всех главарей своих «команд» со всех концов Союза. Собрались все, кроме афганцев – Куди, Сухого и Филина. Приехала и Мальвина. Приехала, молча посидела на общей сходке, где выбирали нового «ивана», пока Лысый в военном госпитале боролся за жизнь, молча проголосовала за предложенного Гималайским Мартына и сразу же покинула «Молодежный», практически ни с кем толком не переговорив. И если пацаны были заняты размышлениями, чего ждать от Мартына, то Гиму поведение Мальвины насторожило.
Уже все побывали у Лысого в госпитале, и не один раз. Мальвина – ни разу. Но через три дня после сходки Мальвина заявилась к Гималайскому домой, чем прямо-таки шокировала его супругу. Они продолжали жить в большой, но однокомнатной квартире, купленной Гимой по связям подруги жены.
Расположились с Мальвиной на кухне. Гималайский начал готовить свой фирменный чай. У них у всех так: Мартына нельзя было никакими силами оторвать от шашлыка, когда дело доходит до его поджарки, батю Гималайского – от приготовления ухи на рыбалке, дочь тети Тамары – Элку – от стряпания польского куриного супа с клёцками для гостей, как только они появлялись в доме. Гималайского, хоть танком стреляй, нельзя оторвать от заваривания свежего чая.
Дело нехитрое. Он достал заварной фаянсовый чайник из кобальтового опаковского сервиза. Сервиз, изготовленный еще в XIX веке на киевском Межигорском заводе, был предназначен только для дорогих гостей. Чайник был изрядно окучен кипятком. Затем позолоченной ложкой, предназначенной специально для заварки, Гималайский быстро засыпал десять ложек цейлонского чая из жестяной коробки, расписанной сценами индийского быта, и тут же в чайник залил крутой кипяток, заполнивший ровно две трети внутреннего пространства.
Затем