Жизнь и война генерала Василия Рязанова. Книга 1. Василий Васильевич Рязанов

встроен в систему, не допускающую такие мысли. Почему люди так яростно сражаются с другими? Готовы отнять их жизни и отдать свои. Жизнь и так слишком коротка. И самая важная вещь, эта жизнь, становится разменной монетой сиюминутных исторических обстоятельств. Но в той ситуации, в которой оказались люди в 41-м, да и во многие другие времена и годы – тоже, – наверное, высшая правда состояла именно в этой готовности отдавать и отбирать жизни, и это было верным тогда, делало их людьми с их самопожертвованием. Дух в бренном теле может быть могучим. Он знал, что придется сражаться, и знал, что будет достойно драться. Теперь надо работать. Он военный, пришла война, наступила пора его работы. К чему он готовился и был готов. Работать Василий Георгиевич умел и любил. Теперь ему придется на деле применить то, что он готовил раньше. Что задумывалось и в бессонные тюремные ночи, и в дни финской войны, и на службе, и на кафедре, и на совещаниях, и в беседах с друзьями, что он говорил слушателям, что чувствовал и видел в полётах. Так сложилось, что лучшие, самые плодотворные, видимо, его годы, когда у него были и силы, и знания, и опыт, совпали с военной порой, когда оказались нужны специалисты, – и тогда все это оказалось востребованным. Война, как водоворот, всосала его жизнь, втянула в себя. После войны все уже было не таким. Хоть и время войны, в простом исчислении, меньше остального времени жизни, но тут эффекты нелинейные, год за три считалось, а как было, – от обстоятельств зависело.

      Рязанов уже в первый день войны написал заявление с просьбой отправить его на фронт в действующую армию. Ждать ответа пришлось недолго. С 27.06.41 он уже на фронте, заместитель командующего ВВС 5-й армии Юго-Западного фронта. Надо как-то осмотреться на новом месте, познакомиться с начальством и подчиненными, войти в курс дел, ознакомиться со спецификой новой для него работы. А времени и условий для этого не оказалось. Довелось с ходу, «с колес», драться. Хотя у Василия Георгиевича было то преимущество, что многие авиационные военачальники оказались не летчиками. Рязанов же чувствовал, понимал летчиков, говорил с ними на одном языке, мог что-то дельное подсказать и показать, сам летал замечательно, мог посочувствовать кому-то и сам поплакаться. Да и кого-то из старых знакомых летчиков встретил. Тогда практически все летчики друг друга знали.

      На Юго-Западном направлении противник нанес удары по аэродромам. Июньские дни располагали к благодушию, а не к борьбе. Требовалось время на мобилизацию, в первую очередь, психики, а в эти часы авиация врага захватывала господство в воздухе. Непривычными были слова и представления: обстрел, бомбежка. Даже на военные нервы давление бывало чрезмерным. Люфтваффе концентрировало действия на острие главного удара, на решающих направлениях эффективно поддерживая свои войска на поле боя. Но авиаторы ВВС ЮЗФ, несмотря на неожиданность нападения, боролись упорно и самоотверженно. Они совершали примерно по 600 самолетовылетов ежедневно с 22 по 30 июня. Борьба в воздухе, прикрытие своих войск, объектов тыла, поддержка наземных войск, разведка, – все это было. Но не были решены организационные проблемы. А из-за диверсий периодически терялась связь с соединениями и многими аэродромами.

      Командовал