Испанцы подошли поближе к зданию. Дверной проем с двух сторон обрамляли высокие истуканы с человеческими телами и головами чудовищ. Внутри мелькали сполохи света. Конкистадоры переглянулись и Гонсалес, чтобы друг не усомнился в его мужестве, поспешил внутрь. Себастьян двинулся вслед за ним.
Помещение оказалось небольшим и, как и прочие виденные ими дома, лишенным окон. Сумрак разгонял свет множества свечей, расставленных вдоль стен. Посреди комнаты стояла каменная статуя. Сколько подобных изваяний уже попадалось на глаза пленникам? Но она превосходила уродливостью все, виденное ранее. Вся какая-то искаженная, с нарушенными пропорциями, с непомерно большой головой и выпирающим животом, раскрыв рот в немом крике, она протягивала вперед сложенные вместе ладони. А на них покоилось свежее окровавленное сердце. Стены вокруг пестрели фресками. Мотивы их были вполне узнаваемы. Вот мужчины в страшных масках держат за руки и ноги человека, лежащего спиной на каменном алтаре. Вот один из них вырезает обреченному сердце, после чего с почтением подносит его отвратительной твари, возвышающейся над людьми. Одна из картин показывала, как в котлах варят руки и ноги убитого.
До последнего момента европейцы гнали от себя самые черные предположения. Но теперь закрывать глаза на правду стало уже невозможно.
– Фернан, эти дикари поклоняются дьяволу. Приносят ему человеческие жертвы.
Слова Себастьяна звучали еле слышно. Горло его сковал ужас и даже такая короткая фраза далась с трудом. Гонсалес медленно кивнул головой и осторожно, как будто опасаясь разбудить каменного идола, неслышно двинулся к выходу.
Вокруг по-прежнему никого не было. Воины эскорта не решились навязывать свое общество двум почетным пленникам и остались ждать, не доходя немного до верха. Отсюда открывалась великолепная панорама. Город виднелся как на ладони. Справа и слева возвышались пирамиды, напротив, через обширную площадь, стояли богато украшенные дворцы. Вдалеке, подобно зеркалу, блестело на солнце небольшое озеро, а за ним, прямая как стрела, уходила вдаль белая насыпная дорога. Но у испанцев даже мысли не возникало любоваться пейзажем.
Осознав, что ритуалы, проводимые на вершинах пирамид, суть подношение дьяволу, Фернан почувствовал страшный озноб. Такого поведения он мог ожидать только от ведьм и колдунов, которые в своей неутолимой ненависти к людям совершают кошмарные обряды во славу Сатане! Он стоял и с ужасом думал о том, что же их самих теперь ждет.
Для человека шестнадцатого века, воспитанного в духе строгой, не терпящей инакомыслия католической морали, осознать и принять такую веру было практически невозможно. Даже мусульмане, которые для любого испанца оставались извечными врагами, не запятнали себя жертвоприношениями. Здесь же вся мнимая цивилизация, как оказалось, была лишь ипостасью служения дьяволу!