Дневниковые записи. Том 2. Владимир Александрович Быков

УПИ. Компания ему малознакомая, тем не менее, Юрий Николаевич, с первых минут берет на себя бразды «правления» и чуть не в приказной форме возлагает на меня функции тамады. Я, к его явному неудовольствию, демонстративно и столь же некорректно, как он сам, отказываюсь от такой роли, и он вынужден выбираться из неудобного положения. Однако под действием спиртного это «неудобство» быстро забывается, и Юрий Николаевич через какое-то время неожиданно мне признается, как духовнику, что он себе не принадлежит, что вынужден теперь в силу своего должностного положения постоянно говорить одно, а думать другое.

      Эту фразу я запомнил, и, думаю, что она не была с его стороны игрой, но и в то же время, как мне показалось, произнесена не без желания меня удивить своей открытостью. Без каких-либо корыстных мотивов, а просто удивить. Зачем? – Не знаю.

      Второй случай. Кондратов, Химич, Нисковских, я и может еще кто-то из уралмашевцев летом того же 1976 года оказались в Тагиле по разным обстоятельствам. Работа была закончена, и мы решили отбыть домой все вместе. По дороге, на своротке к Шитовскому озеру, машина Кондратова остановилась, и он предложил проехать к озеру и посмотреть на будущую заводскую базу отдыха. Мы согласились, и через пару километров очутились на берегу.

      Шофер по сигналу Кондратова открыл багажник директорской машины и достал оттуда бутылки, закуски, все прочие атрибуты для застолья на природе. Опять, думаю, не так просто, опять из области заранее заготовленного спектакля. А уж если удивлять, так удивлять, и после первой же выпитой рюмки Юрий Николаевич начинает рассказывать с упоением, и заметно не экспромтно, о будущей на этом великолепном озере даче, насколько она будет превосходна, какой вот там (показывает рукой) будет выстроен чуть не дворец и т. д. Ну, прямо в духе маниловщины. Все поддакивают, а я не выдерживаю и, как мне часто свойственно, разрушаю идиллию: «Юрий Николаевич, не здорово ли Вы размечтались, когда это еще будет? Давайте для начала хотя бы очистим метров на 50 –100 прибрежную зону озера от ила и грязи, да сделаем хотя бы удобную купалку, а уж потом при ней начнем обсуждать и более дальние планы. Не к месту, конечно, сказано, не дипломатично. Испортил всем настроение, а больше всего Кондратову. Он обиделся, но промолчал и заметных выводов не сделал. Как-то сообща замяли мою досадную реплику, перешли на другие темы, которых всегда предостаточно в подобной компании, еще поговорили… и поехали домой.

      Третий случай. Последние дни перед пуском балочного стана. Зимний морозный день, нетопленый пролет цеха прокатки широкополочных балок. У меня мерзостный вид. Не то от масла, которое кругом льется и брызжет, не то от чего другого, морда красная, вся в пятнах. Появляется Кондратов, и сразу с хода спрашивает:

      – Владимир Александрович, не холодно здесь, может Вам выписать какую-нибудь меховую куртку? Зайдите по приезде ко мне, мы это устроим. И он устроил (к слову, я ее потом использовал для других целей – своих продолжительных в те времена